Занимательное артуроведение - стр. 34

– Жил-был стрелец, удалой молодец!

И была у него жена – любительница пшена!

Потому что была она птицею —

То ли журавлем, то ли синицею!

Эх, синицею! Ох, синицею!

И эта синица – вот, мля! —

Удрала от короля!

А король тот, от огорченья

Пожрал прокисшего варенья,

И старинного печенья,

Ну, и помер в страшных мученьях!

Эх, мученьях! Ох, мученьях!

А стрельца с его птицею —

То ли журавлем, то ли синицею —

Повели тотчас короновать,

А оттуда – в кровать,

А оттуда – пир пировать!

И я там был, мед-пиво пил,

Рукавицей закусил!

Эх, закусил! Ох, закусил!

Спев, он поклонился, затем хлопнулся на спину и захрапел.

Ехали мы тихим шагом, но к утру следующего дня были уже в столице. У подъемного моста в княжеский замок толпился народ. Смотрели настороженно и шапки ломать, как в деревне, явно не торопились.

– Вот и столица! – бодро вымолвил, проснувшись, помятый староста.

– Как хоть зовется? – спросил я.

– Ну, дык, если страна зовется Леголэнд, то столица у нас получается Легого!!!

Последнее слово он проревел так громко, что наши кони ответили ему таким же громовым ржанием. По толпе собравшихся прокатилось оживление. А уж когда Штуша решил не ронять морду в грязь и издал свой трубный зов, наши встречающие запрыгали, засвистели и закричали: «Ура!». Подъемный мост со скрежетом опустился, на него выкатили и тут же расстелили красную ковровую дорожку, и уже по дорожке навстречу нам, подпрыгивая, спустился маленький пухленький человечек (я так и не понял, для кого расстилали дорожку – для нас или для него?).

– Что за представление! – кричал он. – Гениально! Потрясающе! Я бы и то не выдумал лучше! – и он быстро-быстро потер свои руки, словно пытался добыть огонь трением. – Так кто из вас рыцарь?

И он строго уставился на Матильду, явно имея в виду ее рога.

– Нет, не я, – испугалась сестра. – Вот он, Герман. Наш рыцарь!

Я церемонно поклонился.

– Великолепно! Замечательно! – взорвался вновь толстячок. – Проезжайте, милостивые государыни, милостивые государи, милейшие кони и существо с невероятным голосом! Прошу! Прошу! Прошу!

Он кланялся так быстро, что я стал всерьез опасаться за его спину, связки и сухожилия.

– Простите, – попробовал я вставить словечко, – а как же кузнец?

– А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен, – помотал головой коротышка. – А это вот – ваш оруженосец?

– Оруженосец, – кивнул я.

– О… жно… сц… – сказали с седла Бозо.

– А где же оружие? – удивился толстячок.

– Оружия, к сожалению, нету, – развел я руками.

– Нету, – эхом отозвался Прич.

– Найдем, – энергично кивнул человечек.

«Один вот тоже обещал», – с тоской подумал я, пришпоривая коня и въезжая на мост. За мной двинулась остальная компания. Деревенские сдернули кузнеца с телеги, попрощались и долго махали нам вслед.

Как только наша кавалькада оказалась по ту сторону моста, в замке грянул оркестр, выводя какую-то задорную мелодию. Вот только состоял оркестр в основном из волынок, поэтому задорная мелодия состояла из стонов, вздохов, нытья и вытья. Впечатление было такое, будто на стадо баранов уложили бревно и раскатывают их, как тесто.

Наш встречающий ревниво поглядел на нас, пытаясь угадать мнение о музыке. Наши с Тильдой лица были непроницаемы, Причард всхрапнул, и толстячок успокоился. Но не совсем. Он вдруг вскочил, подбежал к оркестру, после короткой борьбы вырвал у одного из музыкантов волынку и принялся ее терзать, увлеченно топая в такт ногами. Я заскрипел зубами и обнаружил, что вношу приятное разнообразие в мелодию. Тильда томно обмахивалась рогатым шлемом. Штуша же был в очевидном восторге от музыки и даже пытался подтягивать, мыча что-то занудное и протяжное.