Занимательная механика - стр. 28
Если Проказа была единственным членом команды, в чьих мотивах Гончар не сомневался, то Оружейник занимал особое место по другим причинам. Ум и огромный опыт старика делали его превосходным советчиком, и к мнению Оружейника Гончар всегда прислушивался. Они работали вместе не первый раз, и старик всегда – всегда! – задерживался после совещаний, чтобы с глазу на глаз обсудить с Гончаром сложившееся положение.
Так вышло и сейчас. Проказа, Невада, Испанка и Травник ушли, а Оружейник остался, продолжил сидеть, поглаживая тойтерьера, и поднял голову, лишь услышав слова лидера.
– У меня нет уверенности в том, что они справятся, – угрюмо произнес Гончар.
– Прекрасно тебя понимаю, – помолчав, согласился старик. – Команда, мягко говоря, разношерстная.
– Каждый хорош по-своему.
– Но они не вместе.
– Главное, что они со мной.
– Тоже верно.
Гончар сходил к буфету, достал бутылку коньяка, два бокала, принес их на стол и уселся рядом с Оружейником.
– Каждый из них пригодится. Но наша главная надежда – ты.
– Твоя главная надежда, – уточнил старик.
И выпил. Не смакуя, не разбираясь в букете дорогого напитка. Хлопнул, как рюмку водки.
Хозяин же квартиры замер, не донеся бокал до рта. Внимательно посмотрел на Оружейника:
– Разве ты не разделяешь мои взгляды? Разве не считаешь, что Механикуса надо остановить?
– Ты хочешь его остановить? – тихо спросил старик.
Несколько мгновений мужчины смотрели в глаза друг друга. Затем Гончар выпил. Но не ответил. На лице Оружейника не дрогнул ни один мускул. Он расслабленно откинулся на спинку стула и продолжил поглаживать дремлющего песика.
– Я сделал все, о чем мы договаривались. Я нашел парня и вывел его на дорогу. – Старик помолчал. – Но мне кажется, ты рискуешь, используя его.
– Почему?
– Если он тот, кто мы думаем, он докопается до сути.
– Пусть докапывается, – проворчал Гончар. – Пусть поможет нам, а потом докапывается до чего угодно.
Они расстались минут через тридцать. Обсудили еще некоторые детали операции, после чего Оружейник покинул квартиру.
Так и не получив ответ на главный вопрос.
Возвращаться в загородный дом Ильи Волков не стал, несмотря на то, что по пустым ночным трассам, да при своей любви к скоростной езде, добрался бы до места минут за сорок. Не поехал, потому что на утро уже было назначено совещание, а добираться до министерства из дома значительно ближе.
«Извините, мужики, попьянствуем в другой раз!»
И Федор направился в свою пустую «трешку» на Ленинском. Точнее, в свою опустошенную «трешку». В огражденный кирпичными стенами мирок, когда-то уютный, а теперь лишенный души. В свой дом.
Смерть Маши не выбила Очкарика из колеи, слишком уж крепко стоял он на ногах, слишком сильным был – в этом Мама Валя не ошибалась. Но и сказать, что Волков не заметил потери жены, значило бы покривить душой. Безжалостный удар судьбы оглушил Федора, однако он справился. Помогли друзья, помог сын, ответственность за будущее которого Очкарик стал ощущать еще сильнее, помогла теща… С тещей Волкову повезло. Она не требовала от него хранить верность покойной жене, лишь попросила беречь ее чувства. «Я понимаю, Федя, ты мужчина и не сможешь долго быть один. Но ради бога, помни о том, что Маша была моей дочерью…» Впрочем, могла бы и не просить, Очкарик и сам все понимал. Ни разу за прошедшее время он не привел домой женщину. И не только ради тещи – ведь был и Степан. Волков не мог представить, что он скажет мальчику о спутнице. Знакомая? Просто знакомая? Парень помнил мать смутно, однако это не повод подвергать испытаниям его чувства.