Занимательная механика - стр. 12
– Дурак!
– Испугалась?
– Дядя Федя, скажите ему, что он дурак! – попросила девочка, не спуская глаз с несущегося по водной глади катера.
Красной модели ничего не угрожало, белый хулиган Степана накручивал бессмысленные круги в центре пруда, но Волков видел, что сын медленно подводит катер к игрушке Костика.
– Дядя Федя…
– Дядя Федя не скажет, – решительно произнесла Оксана. – И правильно сделает.
– Почему правильно? – Лариса удивленно посмотрела на мать.
– Потому что это ваша игра и вы сами должны разобраться между собой. – Оксана потрепала дочь по волосам и велела: – Все, смена закончилась, меняйтесь!
– Тетя Ксюха, я хочу красный кораблик, – заскулил кто-то из следующей троицы счастливчиков.
– Тетя Ксюха, а я хочу белый!
– Белый мой! Я его сразу забил.
Волков усмехнулся.
Но рассмешили его не требования малышни, а их обращение – «тетя Ксюха». Дети тусовки. С самого рождения они вошли в дружную компанию родителей и, разумеется, переняли клички, которыми те наградили друг друга. Так и появились: «тетя Ксюха», «дядя Петрович», «тетя Шашка»… Кстати, Рита Шашкина (когда-то Шашкина), третья бывшая Левы Корзинкина, в эти выходные тоже гостила у Стрекаловых, и «тетя Шашка» прозвучало не один раз.
Самого Волкова дети начинали звать «дядя Очкарик», но долго не выдерживали: во-первых, не удобно, на язык плохо ложится, а во-вторых, мелкие никак не могли понять, почему – Очкарик, если дядя Федя никогда в жизни не носил очки? Подрастая, они узнавали, что кличка приклеилась к Волкову из-за ума: слишком хорошо учился в школе и институте, слишком хорошо работает, поэтому – или Очкарик, или Умник, люди редко страдают богатством фантазии. Узнавать-то узнавали, но для них он уже был дядей Федей, кличка же оставалась для друзей и сослуживцев.
А очки… чтобы носить очки, недостаточно быть умным, нужно плохо видеть.
– Соскучился?
Голос Оксаны вернул Федора в реальность.
– Нет, – протянул он в ответ. – Задумался.
И привычным жестом потер пальцами переносицу.
– Настоящий мужик даже на отдыхе думает о работе, – подначила Волкова Рита.
– Откуда ты знаешь, что он о работе думал?
– Ты на рожу его посмотри, – рассмеялась «тетя Шашка». – С таким выражением только о ней, родимой, и думать. Не о женщинах же.
– О некоторых женщинах только с такой рожей и следует думать, – усмехнулся в ответ Федор.
– Очкарик, здесь же дети!
– А что я сказал?
– Не сказал, а подумал!
Рита и Оксана переглянулись и прыснули.
– Блин, девчонки, не мучайте меня, а? – жалобно попросил Федор.
– Десять минут пробыл с детьми и уже измучился?
– Мужики, они такие… Никакой выносливости.
Женщины расхохотались. Волков улыбнулся, вновь потер переносицу и нашел взглядом сына, который играл с Костиком и позабывшей обиду Ларисой в салки. Визг, смех… Степке у Стрекаловых хорошо: и места много, и друзья давным-давно знакомые, можно сказать, в колясках рядышком лежали. Впрочем, здесь почти все могли похвастаться тем, что знают друг друга с пеленок.
– Владик, ну кто же так рулит? – Рита присела на корточки и принялась помогать малышу отвести от берега застрявший катер.
– Мы с Шашкой здесь еще побудем, – сказала Оксана. – А ты, Очкарик, можешь двигать к мужикам, иначе совсем закиснешь.
– Охотно, – не стал спорить Волков. – Тем более Петрович грозился выкатить какой-то необыкновенный херес на дегустацию.