Замужем за облаком. Полное собрание рассказов - стр. 13

– О боже, она что, и пса вымыла?

– Нет, только пропылесосила его и причесала, а ты видел свою обувь? Она ее начистила.

– А мое белье? Кажется, она его прогладила. Никто никогда не гладил мне трусы.

– Ты на что-то намекаешь, муженек?

Это напоминало поиск пасхальных яиц перед праздником. Кто бы подумал мыть предметы, которых не видно, – вроде лампочки в настольной лампе или крышки солонки? Последнее я заметил за завтраком через несколько дней. Я часто смотрел на солонку, подумывая стереть белые кристаллики и зубочисткой прочистить дырочки. Теперь это было сделано, а также и многое другое.

Видит бог, нам с Робертой было о чем поговорить. Если не о детях, то о нашей совместной жизни, или о наших жизнях в отдельности, или о книгах, или о чем угодно. Но в следующие дни главной темой наших бесед была Бини Рашфорт. Что она сделала, или как она это сделала – так или иначе всегда всплывала она. После первого потрясения мы обнаружили, что она не только мыла, гладила, выскребала, начищала… все, что встречалось в доме, но делала в большинстве комнат еще мириады мелочей, чтобы лучше все устроить. На кухонной полке консервы были упорядочены, специи выставлены так, чтобы все были видны, а не как раньше – все в куче, так что каждый раз, когда нужен лавровый лист или корица, приходилось все перебирать. Чернильница на письменном столе у Роберты была вытерта, а конверты рядом с ней отсортированы по цвету.

– Это уже слишком.

– Что?

– Посмотри – тюбики с зубной пастой сдавлены с конца, так что вся паста у колпачка. Ты никогда так не делала, правда?

– Я? Ты тридцать лет орешь на меня, чтобы выдавливала с конца.

– Так я и думал. Роберта, почему нас так изумляет наша уборщица?

– Потому что она изумительна. А сто́ит столько же, как и наша последняя, которая боялась лишний раз пальцем шевельнуть.

– Расскажи, что еще она тебе говорила. Почему она работает, если живет на Плам-Хилл?

– Это не то, что ты думаешь. Очевидно, там чьи-то владения, но на краю стоит маленькая сторожка, вот ее она и снимает. Бини живет там с давних пор и платит очень мало. Ее муж умер десять лет назад. Он работал администратором в одной страховой компании в Канзас-Сити.

– Наверное, потому она и сказала, что не нуждается в деньгах: когда внезапно умирает страховщик, его семья непременно получает кучу денег, потому что у них обычно самый лучший полис.

– Она говорила, что всем довольна.

– Еще бы. И у нее есть сын?

– Да, и дочь. Сын, похоже, большой чудак. Попроси ее рассказать тебе историю с сигарами.

– Ладно. А знаешь, о чем я подумал? Это звучит странно, но я гадаю, что она будет мыть и чистить, когда придет на следующей неделе? Что у нас еще осталось?

Подвал.

– Ой, Бини, в этом нет необходимости. Там только прачечная и чулан. Мы никогда туда не ходим.

– Я спускалась туда на прошлой неделе посмотреть, и, по-моему, там вы много чем сможете воспользоваться, если захотите. Мне понадобится всего несколько часов, и все будет в полном порядке.

По словам Роберты, все оставшееся утро, пока я не пришел на обед, из этой свалки раздавались какие-то сумасшедшие звуки. Это именно свалка, сказать по правде. Темнота внизу, пытка типа «еженедельный-спуск-с-корзиной-белья-под-мышкой», когда и без того полно дел.

В нашем доме есть два места, куда намеренно швыряют всякий хлам, – чердак и подвал, в таком порядке. Если у вас смутное желание сохранить что-то, но не хочется какое-то время это видеть, оно отправляется на чердак. Если вы больше никогда не хотите видеть эту вещь, но у вас не хватает мужества и решительности вышвырнуть ее на помойку, вы отправляете ее в подвал. Край сырых теней и умерших чемоданов. Будь моя воля, я бы отделил от дома его нижнюю часть, как отделяют первую ступень ракеты, достигшей определенной высоты. Если не считать десятилетней давности стиральной машины, единственной функцией подвального помещения является мимолетно напоминать иногда о детях, резвившихся и вопивших там, играя в прятки или в чудовищ. Дети выросли и покинули нас. Когда они приезжали, их собственные дети были или слишком малы, или им просто было неинтересно там играть.