Замок тамплиеров - стр. 10
Ульяна знала, что ее подруга носила золотой крестик и часто ходила в церковь, как она сама говорила, замаливать свои грехи. После чего, облегчив душу, подобно тому, как днище корабля очищают от налипших ракушек, она самозабвенно грешила снова. Но, видимо, был предел и в христианском всепрощении грешников, и даже Мила это понимала. Ульяна не знала, что сказать подруге, чем ее утешить.
Внезапно со стороны дивана послышалось мирное, почти детское, посапывание. Не дождавшись ответа, Мила заснула, прижимая к груди бутылку с текилой. Только что пережитая тревога окончательно подкосила ее. Глядя на свою беспутную подругу, Ульяна неожиданно почувствовала, как в ее голове зашевелился червь сомнения.
– А, может быть, этот ученый муж не так уж и не прав? – задумчиво произнесла она вслух. – Для некоторых женщин эти так называемые капсулы продолжительной стерилизации могут быть даже благом. Взять, к примеру, Милу…
Но додумывать эту мысль, которая еще полчаса назад показалась бы ей кощунственной, она не стала. Иногда Ульяна предпочитала о чем-то не думать, чтобы ненароком не дать предмету своих размышлений имени и тем самым не даровать ему жизнь. Подобное нередко случалось в восточных сказках, которые она любила читать ребенком. Детство давно прошло, а страх вызвать из небытия и оживить случайным словом какое-нибудь ужасное чудовище остался.
Она накрыла спящую подругу большим цветастым платком, при этом взяв у нее из рук бутылку текилы, которую отнесла на кухню и постаралась спрятать так, чтобы Мила ее ненароком не нашла. Та должна была проспать несколько часов и проснуться с дикой головной болью, неизменно терзающей ее после ночных похождений. Поэтому Ульяна оставила для нее на прикроватной тумбочке пачку таблеток и стакан с минеральной водой без газа.
Все, что произошло этим утром, было уже не в первый раз. Ульяна знала, что когда Мила проснется, она покорно примет таблетки, дождется, пока головная боль стихнет, и уйдет, не забыв закрыть за собой дверь ключом, который однажды вручила ей хозяйка квартиры и который она до сих пор умудрилась не потерять. И то, что она не потеряла ключ, говорило очень о многом. Мила, как и сама Ульяна, дорожила их дружбой. Они были слишком разные, очень непохожие, и, тем не менее, не могли обходиться друг без друга, испытывая удивительное чувство привязанности, близости и любви, словно встретившие свою вторую половину мифологические андрогины, которых некогда описал Платон…
Дойдя в своих размышлениях до древнегреческого философа, Ульяна поняла, что она слишком увлеклась, и ей уже пора возвращаться из мира фантазий в реальную жизнь. Причем поспешить с этим, поскольку после бессвязных слов Милы о грехе, связанном с избавлением от ребенка, у нее появилась идея, имеющая отношение к ее будущей статье. Это был новый, чрезвычайно интересный поворот темы, но чтобы быть уверенной, что она не собьется с пути, пойдя по нему, ей следовало уже через полчаса оказаться в Новодевичьем монастыре. Если, конечно, она собиралась сегодня добраться до редакции своей газеты раньше, чем наступит время обеда, от которого совсем недалеко до официального окончания рабочего дня, когда можно будет уже никуда и не торопиться.
Новодевичий монастырь в данном случае имел то преимущество, что ближе всех остальных находился к дому, в котором Ульяна жила.