Замок на скале - стр. 31
Наконец они оказались у подножия массивной надвратной башни аббатства и, после того как привратник поднял тяжелую кованую решетку и отворил ворота, въехали в обширный двор обители. Высокие стены и постройки сдерживали напор вьюги, и тем не менее большая часть двора утопала в глубоких сугробах. Бекингем еще нашел в себе силы сойти с лошади и отвести ее в конюшню, а потом молоденький послушник в овечьей шубе мехом внутрь проводил их в просторную прихожую аббатства.
Генри огляделся. Если сторожевые башни Мелроза делали его со стороны похожим на крепость, то внутри аббатства все поражало тонкой и обдуманной архитектурной завершенностью. Белокаменные стройные колонны устремлялись к стрельчатым сводам потолка, богатая лепка украшала дверные косяки, а в нишах в колеблющемся свете очага белели статуи святых. И это всего лишь помещение для приезжих! Трудно даже представить, насколько же тогда богат этот монастырь, обладающий сердцем самого почитаемого короля шотландцев!
В это время по полукруглым мраморным ступеням к ним спустился сам настоятель. Его светлая сутана братьев цистерцианского ордена была подбита мехом в отличие от более простых одеяний следовавших за ним капелланов. Лицо отца Ремигиуса было властным, тяжелый двойной подбородок утопал в меховой опушке. Он был рослым и статным мужчиной с жестким взглядом, и в жесте, каким он слегка поднял для благословения руку, чувствовалось нетерпение.
– Благослови вас Господь, если Он действительно столь милосерден, что способен даровать свою благость англичанам, которые не останавливаются ни перед тем, чтобы поднять меч на монаха, ни перед тем, чтобы отобрать последний пенни у нищего.
Видя, что путники молчат, он добавил:
– Мой секретарь прочитал вашу охранную грамоту, а ваш проводник подтвердил, что вы южане.
Бекингем постарался взять себя в руки и слабо улыбнулся.
– Святой отец, вы не слишком-то благосклонны к бедным путникам, попросившим приюта в такой великий праздник.
– Достаточно и того, что я впустил вас сюда. Подумать только – англичане в Мелрозе! И это после того, как бешеный волк Майсгрейв – и двух лет не прошло – ворвался сюда со своей стаей и прямо во дворе обители изрубил нескольких несчастных, попросивших у меня убежища!
На это Бекингему нечего было возразить. Аббат торжествовал.
– Таковы все англичане. Разве не они угоняют наш скот, не они жгут наши села, не страшась гнева Господня, и готовы поднять на пики каждого шотландского младенца?
– Неужели Майсгрейв творит подобные бесчинства? – ужаснулся герцог.
– Он или другой – какая разница? Ваши соотечественники, сэр, все одинаковы. Они словно до сих пор не могут смириться с тем, что Роберт Брюс отнял у них Шотландию, а Дугласы разнесли Перси в пух и прах при Оттенбурге[27].
– Ах, святой отец, если мы пустимся ворошить седую старину, то и я могу напомнить о победе англичан в битве за знамя при Катон-Муре[28].
Аббат внимательно взглянул на Генри.
– Вы неплохо образованны, сэр. Как ваше имя? Несмотря на бумагу от брата короля, я уверен, что вы путешествуете под чужим именем.
– Я путешествую инкогнито, досточтимый аббат, и прошу вас не допытываться, кто я на самом деле. Для вас я всего лишь измученный непогодой странник, попросивший приюта в стенах вашей святой обители.