Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи - стр. 66

Первокурсникам не дозволяется ходить по Проспект-стрит; существует восемнадцать клубов для представителей высшего класса. Впервые я узнал про них из статьи, написанной, кажется, Оуэном Джонсоном для «Кольерс» почти двадцать лет назад. «Плющ», «Коттедж», «Тигр» и «Шапка и мантия» улыбались с фотографий не как надгробья баронов-грабителей с Рейна, а как доброжелательные и изысканные пристанища, где и юные, и старые могут трижды в день питаться в полуприватной обстановке.[140] Помню Проспект-стрит в тот момент, когда свет красных фонариков парада первокурсников метался по величавым фасадам зданий и белым манишкам представителей высших классов и поблескивал в кубках с шампанским, которые поднимали в честь уже успевших себя зарекомендовать моих однокурсников.

В Принстоне не существует студенческих сообществ; к концу каждого года восемнадцать клубов разбирают к себе примерно по двадцать пять первокурсников каждый, то есть семьдесят пять процентов всего курса. Оставшиеся двадцать пять процентов и дальше питаются в университетской столовой – эта ситуация уже не раз приводила к бунтам, протестам, петициям и бесконечным редакционным статьям в еженедельном «Выпускнике». Однако именно в клубы выпускники вложили два миллиона долларов – и клубы никуда не деваются.

Клуб «Плющ» был основан в 1879 году, и четыре года из каждых пяти он остается самым востребованным принстонским клубом. Не вдаваясь в детали, престиж его можно описать так: если туда пригласят по двадцать студентов каждого курса, пятнадцать обязательно согласятся. Впрочем, довольно часто там случается недобор. «Коттедж», «Тигр» и «Шапка и мантия» – эти три клуба, наряду с «Плющом», традиционно считаются «большими» – забирают к себе десять-пятнадцать студентов из тех, на которых положил глаз «Плющ», и последнему в итоге приходится довольствоваться жалкой дюжиной, что вызывает жгучую обиду по отношению к преуспевшим соперникам. Университетский клуб «Коттедж», внушающий страх и ненависть политическим кругам, успел провести несколько подобных рейдов. В архитектурном смысле «Коттедж» – самый роскошный из клубов; основан он был в 1886 году. Туда прибивается множество южан, в особенности из Сент-Луиса и Балтимора. В отличие от двух вышеописанных, «Тигр» насаждает у себя подложную простоту. Среди членов его по большей части спортсмены; претендуя на полное пренебрежение общественными различиями, он выделяется неоспоримой эксклюзивностью. Четвертый большой клуб, «Шапка и мантия», был основан как корпорация серьезных и до определенной степени религиозных молодых людей, но за последние десять лет исходный смысл был заслонен общественным и политическим успехом. Даже в современную эпоху, в 1916 году, президент клуба еще заманивал в свои ряды колеблющихся первокурсников развеселым лозунгом: «Вступай в „Шапку и мантию“ – и увидишь Бога».

Среди прочих клубов самыми влиятельными являются «Колониальный», старый клуб, переживший на своем веку много взлетов и падений, «Хартия», возникший относительно недавно, и «Квадрат», единственный клуб с отчетливым интеллектуальным уклоном. Один из клубов испарился в военной неразберихе. С тех пор были созданы два новых, они расположены в небольшом старом здании, видевшем рождение многих им подобных. Особые приметы клубов настолько разномастны, что описывать их – себе дороже. Один, члены которого в мои времена были вернейшими клиентами бара в «Нассау-инн»