Заманивая к алтарю - стр. 18
_ Неужели сундук» – меланхолично спросила я, пытаясь поддержать беседу, как это делает британская королева, большой мастак в таких делах.
– Нам досталось наследство от умершей бабушки, но мы так и не смогли разделить его по-братски, – объяснил кавалер, и тайна бабушкиного сундука сразу утратила для меня интерес. – В конце концов, я уступил, но отношения между нами были безнадежно испорчены. Мама знала об этом и, конечно, сильно переживала, но ничего не могла изменить. Мы разъехались по разным городам. Игорь много времени проводил в столице. Лишь недавно я узнал, что он выстроил себе роскошный особняк в Орловском полесье и пытался перевезти туда мать. Но она ни в какую не хотела покидать родной Орел и нашу скромную квартирку. Только тяжелая болезнь повлияла на ее решение.
Тут нас прервали. Шторки, заменяющие дверь кабинета, распахнулись, пропуская внутрь уставшую от жизни официантку. Она принесла наш заказ и ловко расставила его на столе. Глядя на содержимое тарелок, я не могла сдержать праведного гнева.
– Что это вы мне принесли? – возмутилась я, изучив содержимое своей тарелки. – Я же заказывала тунгусский креопат с соусом из жеже-дорба, а вы принесли обыкновенное картофельное пюре с подливой и тефтелями!
– Необыкновенного пюре у нас нет, – хладнокровно отрезала она. – А это не тефтели, а жеже-дорба!
– Не нужно мне пюре, принесите креопата! – требовала я, хотя мало себе представляла, как на самом деле выглядит этот самый креопат и что это вообще такое. – И чтобы он обязательно был тунгусским! Знаете, я в этом хорошо разбираюсь. С завязанными глазами могу отличить тунгусского креопата от нетунгусского.
– Может, вам у нас стоит поработать? – официантка окинула меня презрительным взглядом, вздохнула и, проронив загадочное слово «провинциалы», удалилась, гордо виляя щуплым задом.
Моему кавалеру не повезло еще больше. На его тарелке красовалось несколько длинных макаронин явно отечественного производства, обильно политых томатным соусом и прикрытых сверху вялым листиком салата.
– Что ж, давайте есть, – нашелся мой жених и уверенно взялся за вилку и высокую итальянскую кухню.
Кушать мне отчего-то расхотелось. Поход в ресторан начал утомлять и раздражать меня. Все-таки я представляла себе все несколько иначе.
– А чем больна ваша мама? – спросила я, совершив попытку переключить свое внимание с ужасного вида пищи на интересующий меня разговор.
– Рак легких, – не отвлекаясь от еды, поведал жених. – Раньше она много курила. Недавно ей сделали операцию, но начались осложнения. У нее даже шов не заживает.
– Как же ее выписали из больницы?
– Брат постарался. В больнице он договорился, а у себя дома целый медицинский кабинет оборудовал, приходящего врача пригласил и нанял сиделку. Но маме все равно становится хуже.
– У меня есть несколько знакомых – хороших врачей, – сказала я. – Могу позвонить им и попросить осмотреть вашу маму.
При этих словах мой жених чуть сам на тот свет не отправился. Макароны словно застряли у него в горле. Он смотрел на меня с неприкрытым ужасом в широко распахнутых глазах.
– Спасибо, не надо, – выдавил он, наконец, из себя ответ. – Ни в коем случае, ее нельзя беспокоить. Нас строго предупредили на этот счет. Рядом должны находиться только лечащий врач, к которому она привыкла, и самые близкие родственники.