Заложники греха - стр. 22

Удерживая стремянку, я, не поворачивая головы, крикнула:

– Тушите быстро, быстро! Миша, где ты там, мать твою!

Сзади послышалось тяжелое топанье – Миша спешил на помощь. Подбежав ко мне, он, однако, в растерянности затоптался на месте, не понимая, что конкретно ему нужно делать. Потом, видимо, осененный догадкой, забежал за дом, откуда вернулся со шлангом и, крутанув металлический кран на краю газона, направил шланг на дерево.

Струя воды ракетой взметнулась в небо. От ее мощного напора шланг повело в сторону, Миша едва устоял на ногах и невольно заорал, пытаясь удержать рвущийся из рук шланг. Тот дергался, крутился, струя воды брызгала во все стороны, окатывая всех. Воропаев с Колей одновременно выматерились, окаченные из шланга. В какой-то момент струя добралась и до меня, ударив мне в лицо и задержавшись на нем несколько секунд, в течение которых я захлебывалась и не материлась лишь потому, что рот мой был заполнен водой.

Когда Миша все-таки отвернул шланг в сторону, я, отплевываясь, крикнула:

– Кран уверни, идиот!

Радовало меня то, что какое-то количество воды все-таки попало на дерево, и пламя стало меньше, но и это была сомнительная радость: пожар, возникший от молнии, то есть от электрического разряда, нежелательно тушить водой.

Миша, по счастью, меня услышал и стал пробираться к крану. В этот момент дверь дома распахнулась, и на крыльцо выскочил Вадик.

– Папа! – в отчаянии выкрикнул он, бросаясь в сторону отца, но тут же был сбит струей из шланга – Миша, хоть и невольно, сделал полезное дело. Еще мальчишки тут не хватало!

Правда, Миша, переживая, что окатил хозяйского отпрыска, решил исправиться и железным усилием отвернул шланг на расстояние развернутого угла, и он сразу же обрел цель в виде Воропаева и Коли. Недавние оппоненты тут же растянулись на земле, барахтаясь в жидкой грязи.

Миша тем временем достиг крана, увернул его, и шланг наконец стал ему подвластен. Он уже спокойно и уверенно поливал дерево, которое почти догорело.

– Сюда иди! – позвала я его.

Миша положил шланг на землю и приблизился ко мне.

– Давай, берись слева, двигаем его, – сказала я, имея в виду обгоревший ствол.

Миша понял задачу, и мы с ним с помощью стремянки сдвинули с места ствол. Дерево надломилось все-таки, и верхняя почерневшая часть его и рухнула на газон. Этого я и добивалась.

Вокруг все стихало. Все было мокрым. Вода из шланга растекалась по газону. Пахло гарью и озоном. Мокрые и грязные Воропаев и Коля поднялись с земли. Вадик сел на крыльцо, потирая ушибленное колено.

Я, пошатываясь, подошла к нему и сказала:

– Не сиди тут. Давайте все в дом. Гроза еще не закончилась.

Подобрав в углу двора охающую перепуганную Алену, я двинулась к крыльцу. Там уже стояли все остальные. Воропаев сделал жест всем войти, в том числе и охраннику Мише, и пресловутому Коле, ипостась которого так и не стала мне известна.

Окна были закрыты – слава богу, прислуга оказалась понятливой. Марианна с Владимиром уже отключили все электроприборы.

– Извини, папа, я не видел, как он вышел на улицу, – проговорил Владимир, указывая на нахохлившегося Вадика, похожего на растрепанного воробьишку.

Воропаев же смерил младшего сына каким-то странным взглядом и, положив руку ему на плечо, тихо сказал:

– Ступай, прими душ.