Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - стр. 3

Здесь открывается много неожиданного, поучительного. Те, кого ты выбрал сам и выдвинул, сделав многое для их профессионального роста, нередко быстрее других стараются, одни сразу, иные лишь сохранив минимальные нормы приличия, занять по отношению к тебе определенную дистанцию, направив свои усилия на поиски других ориентиров и опекунов. Другие, которых ты не оценил и не слишком поддержал, как они того заслуживали, наоборот, оказываются ближе и внимательнее к тебе, и в их отношениях ты находишь участие и поддержку. Признаюсь, нет ничего более интересного, чем наблюдения за эволюцией в характерах, отношениях к тебе людей, после того как ты перестал быть для них лидером и исчезла зависимость от тебя.

Еще более любопытна переоценка своих собственных взглядов на то, что тебя окружало, заботило, наполняло до предела твою повседневную жизнь, делало тебя полностью зависимым от них. Происходят неожиданные открытия самого себя, забытых или вовсе не известных собственных качеств. Наедине с собой негоже казаться лучше, чем ты есть, и, не боясь осуждения, признаться читателю в том, чего не ожидал обнаружить в себе.

Всем известна расхожая истина: чем выше поднимаешься по должностной лестнице, тем круче, болезненнее твое падение вниз. Это верно, однако не во всем. Конечно, не безболезненны утраты того, что мы называем привилегиями людей, относящихся к правящей элите: персональная машина, загородная служебная дача, министерский кабинет, оснащенный всеми средствами связи… Против ожидания эти привилегии оказываются не столь значимыми в повседневной жизни. Да и плата за них – зависимость, особенно возросшая в последние годы, социальная уязвимость как представителя бюрократии, показанная лишь в образе врага, неимоверная физическая и нервная нагрузка – была слишком велика.

Не в оправдание, а ради справедливости замечу: привилегии исполнительной союзной власти как один из важных аргументов в политической борьбе при внимательном рассмотрении оказались в глазах общественного мнения явно преувеличенными. Заработная плата председателя Государственного комитета СССР составляла 700 рублей и только в 1990 году была увеличена до 900 рублей. Увеличение же министрам заработной платы, о чем много в свое время говорилось, в результате инфляции до 1700 рублей было сделано лишь в середине 1991 года, но многие из только числившихся в министрах СССР, но не утвержденных Верховным Советом смогли воспользоваться этой оплатой лишь в последние 2–3 месяца существования так называемого кабинета министров.

Служебные дачи в последние годы оплачивались персонально каждым живущим. Не выдержали испытания временем и заметно поблекли министерские привилегии последнего правительства СССР, когда в последний год пребывания в дачном поселке возникло любопытное сосуществование на одной территории проживающих министров с руководителями крупных кооперативов, акционерных обществ, совместных предприятий. Возникло оно в интересах финансовой поддержки обедневшего Совмина СССР, когда Управление делами стало сдавать дачи в аренду коммерческим структурам. В течение непродолжительного времени дачи новых хозяев оказались окруженными плотными рядами «вольво», «мерседесов», «тойот», а министерские заказы в столовой дачного поселка в выходные дни, в сравнении с заказами новых хозяев дач, напоминали больше обеды для неимущих в домах общественного призрения. Все это, разумеется, только частности, детали, свидетельства того, что привилегии, имеющие все основания для их осуждения при бедности главных тружеников страны, служили определенным целям в острой борьбе за власть. И о них сразу же забыли, как только цель была достигнута. К тому же стало очевидным, что «демократы», пришедшие к власти, имеют куда большую склонность к привилегиям, чем свергнутые ими консерваторы.