Заложница мафии - стр. 11

— Прости, на сегодня у меня другие планы. 

Ловит меня за руку, наваливается близко так, лицо к лицу. Смотрю на него и вспоминаю о том, что Чабаш вовсе не милый и смешной. Милые до таких высот не долетают. Глаза у него смеются, а внутри сталь. Не стоит обманываться. 

— В какие игры ты вздумала играть, девочка? 

Приоткрываю рот, и быстрым движением провожу языком по его губам. 

— В приятные, Давид. Я тебе дам только тогда, когда твои яйца от напряжения зазвенят. 

Выпускает. Иду ко входу в отель, хотя бежать хочется. Поднимаюсь к себе, принимаю душ. Сижу, жду звонка, разглядываю ссадинки на коленях. То и дело одергиваю себя, чтобы не позвонить самой. Не стоит, Виктор разозлится. Наконец, звонок раздаётся, трубку беру сразу. 

— Ты ходила с ним на балет. Какого хрена ты сейчас в своём номере, а не лежишь под Чабашем, растопырив ноги? 

— Так нужно, — мягко отвечаю я. — То, что достаётся легко, не может удерживать интерес надолго. 

Ему не нравится, но он проглатывает мои слова. 

— Время, — напоминает он. — Время, детка. 

— Ты обещал, — в моем голосе мольба. —Ты обещал, что позволишь поговорить с Серёжей. 

Неохотно кивает. Приводят Серёжку. Испуганный. Бледный такой. Осматриваю его торопливо, не дай боже синяки или ссадины. Если они хоть пальцем его тронут… 

— Милый, — едва сдерживаю слезы. — Как ты, мой хороший? 

— Я к тебе хочу, — тоже чуть не плачет мой сын. — Мама, когда ты меня заберёшь? 

— Скоро… 

Дышит тяжело, с тревогой понимаю я. Мне кажется, я слышу сипы, с которыми вздымается худенькая детская грудь. Тревога рвёт сердце, а разговор наш до обидного короткий, Серёжку уводят. 

— Виктор, — пытаюсь быть спокойной я. — Ингалятор и ампулы для инъекций всегда должны быть под рукой. Я вижу, что скоро может случиться приступ. Обещай мне. 

— Не ссы, — легкомысленно отмахивается он. — Просто будь послушной девочкой и все хорошо будет. 

6. Глава 6

Давид

Гараев позвонил на следующий день. По выходным мы с ним, бывало, пересекались. 

Официально общих дел не имели, неофициально приходилось обсуждать многое, и ещё больше - делиться. Если Гарай отвечал за закон, то я был — порядком. 

— Давид, дорогой, приезжай к нам, мы сегодня барбекю семьёй затеяли.

— Хорошо, — ответил я Гараеву, — ближе к трем заеду.

До обеда, несмотря на выходной, я свои дела решал, не выходя из офиса. Здесь безопасность на высшем уровне, не кабинет — бункер, способный выдержать взрыв. 

В дверь стукнули, я ответил:

— Заходи, — и увидел Вовку.

Начальник безопасности зашёл, кивнув в знак приветствия, сел на кресло напротив моего и папку протянул, бумажную, тесемками перевязанную. 

— Ещё бы печать сургучную налепил, — хмыкнул я, развязывая бантик и папку открывая. Сразу же — фотка Славы, крупным планом, рядом с ней за руку идёт пацан, лет пять — шесть, белобрысый, волосы кудрявые.

— Ни хрена себе, — присвистнул я, — это кто?

— Племянник ее. Она его опекун, с самого рождения, мамка у пацана умерла, отца не было. Там в документах дальше есть все бумаги. 

Я взял в руки досье Славы, изучая его. Последние годы ничем выдающимся не отличались, официально она числилась экономистом в какой-то хер пойми фирме, чем зарабатывала на деле, оставалось неизвестно. 

Взял фотографию в руку, приближая к лицу. 

— Ну надо же, Слава — и опекун, — покачал головой. — Связи?