Залесье - стр. 56

Но длилось такое прискорбное положение недолго. Отважный отец теперешнего короля, Иан Винкорн, прибыл со своей армией и выбил иноземцев. А люди решили от греха подальше разрушить твердыню, дабы события того ужасного года не повторились. И теперь гора совершенно обезлюдела, величественные руины покрылись лесом, и ныне здесь, меж раскидистых дубов, произрастают башмачки, а может быть, и вожделенные ятрышники, а на бывших площадях рыщут медведи и рыси.

Наши герои прибыли с юга. Вообще-то, двигались они с запада. Но переплетение местных дорог и отсутствие приличных карт пару раз сбивали уважаемых некромантов с пути.

На въезде оказалась внушительная очередь из повозок, верховых и пеших.

– А почему вы здесь столпились? – спросил сэр Даргул крестьянина, стоявшего перед ним.

– Господин, мы же ульпийцы.

– И чего?

– Так вы не знаете! Ульпийцам нельзя иметь собственность внутри стен. Мы все оттуда, – он махнул рукой назад. – Это – наша земля, мы тут живем испокон веков, но сюда приехали тальмарийцы двести лет назад и подчинили все себе. Нам можно въезжать в Кронбург только через эти ворота, в определенное время, да надо еще и платить пошлину за право торговли внутри. Вот мы ждем, пока с нас возьмут плату и выпишут бумажку.

– Понятно, – угрюмо покачал головой Угрехват.

Наконец-то пришло время и наших героев. Они спешились и встали перед небольшим столиком. За ним сидел местный седовласый чиновник в бесформенном балахоне и смешной шапочке. По обе стороны застыли стражники в бело-синих ливреях с гербом города: в лазоревом поле пень серебряный, увенчанный короной золотой. В руках алебарды, на головах барбюты.

– А-а-а, иностранцы, – протянул сборщик податей, и тон его не обещал ничего хорошего.

– Сколько с нас? – Ученый от одного вида служаки начал испытывать нетерпение и решил завершить дело быстро.

– Сколько с вас? – чванливо ухмыльнулся человек за столиком. – С вас плата будет выше, чем с тех оборванцев. – Негодяй определенно обдумывал, сколько взять с наивных чужеземцев, чтобы отвалить себе куш. – Полтора серебряника за двоих, – проговорил хитрец и нервно провернул в руке гусиное перо.

Даже часовые воззрились на начальника с нескрываемым изумлением.

– Чего так дорого? – опешил старый чародей.

– Распоряжение бургомистра, – картинно развел руками чиновник.

Сэр Даргул решил, что торговаться бессмысленно, и уже было полез за кошельком, но внезапно сзади раздался уверенный голос:

– Ты совсем страх божий потерял, нечестивец? Столько драть с духовных особ? Тебе в пору нас пропустить бесплатно, да в ноги поклониться, дабы спасти твою никчемную душонку. – Тэдгар – а то был именно он – говорил громко и раскатисто, будто настоящий проповедник на кафедре.

Теперь пришел черед мастера диву даваться.

Сборщик вопросительно поглядел на Угрехвата.

– Чего смотришь, греховодник? – не унимался парень. – Господин приор при всей консистории дал обет не гневаться, а я такого обета не давал. Мы из обители святого Алоизия Затворника, прибыли по приглашению вашего инквизитора, дабы помочь ему в расследовании колдовства и оборотничества в славном Кронбурге.

Толпа за ним тревожно зашумела.

– И как знать, на кого укажет перст божий!

– А чем докажешь, что ты клирик? – боязливо осведомился служака.

– А посох мой тебе не доказательство? Посох носит каждый пресвитер в знак того, что он – добрый пастырь паствы своей. Но тот же посох превращается в разящее копье божьего промысла, будучи обращенным против богохульников.