Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - стр. 2
Францией тоже руководили народные избранники – президенты, но здесь провозгласили себя республикой открыто и откровенно. Сказались сто лет непримиримой революционной борьбы с Бурбонами и Бонапартами. Соседи подобный радикализм сочли излишним и предпочли республику, спрятанную под королевскими учреждениями и регалиями. Данный вариант стал доминирующим. Повсеместно парламент превращался в ключевой орган принятия решений, как минимум, законодательных, как максимум, и исполнительных, если удавалось поучаствовать в формировании правительства.
Амбиции депутатского корпуса разных государств росли медленно. Тем не менее тенденция наметилась отчетливая. Утверждать одни законы оказалось мало. Появилось стремление взять под контроль деятельность министров. Опять же у всех по-разному. Чем дольше монарх ладил с парламентом, тем позже возникала потребность в его изоляции от кабинета. И наоборот. Увы, наследственная монархия, скованная к тому же правом первородства, соревнование по выдвижению талантливых или просто толковых политиков безнадежно проигрывала. Палата депутатов таковых предлагала чаще, легко и на постоянной основе. А значит, короли и императоры не имели шансов удержать в руках «штурвал». Им предстояло сойти с политической сцены либо по-хорошему, либо по-плохому.
По-хорошему – это как в Дании, где в июле 1901 года Христиан IX смирился с победой на выборах ненавистных ему «левых» («венстре») и более не сопротивлялся созданию оппозицией правительства парламентского большинства во главе с министром религий Й.-К. Кристенсеном. Пример по-плохому продемонстрировали Сербия, Португалия и Турция. В мае 1903 года сербского короля Александра I Обреновича, за полгода до того, осенью, рассорившегося с вождями популярной в народе радикальной партии, зверски убили, а на трон возвели Петра II Карагеоргиевича, настроенного на диалог с командой главного радикала, Николы Пашича. В феврале 1908-го та же участь постигла Карлуша I, короля Португалии, в мае 1907-го неосторожно распустившего парламент. Сменил павшего монарха сын, Мануэл II, не чуждый активному сотрудничеству с Генеральными кортесами. Осману Абдул-Хамиду II, организовавшему в апреле 1909-го мятеж против господствовавшей в Генеральной ассамблее партии «Единство и Прогресс» (младотурков), повезло. Султана, с июля 1908-го фиктивного суверена, не казнили, а сослали в Салоники, посадив на престол младшего брата заговорщика – Мехмеда V, готового подчиняться Мехмеду Талаату, неформальному генсеку правящей группировки.
В двух крупнейших империях Европы – Германской и Австрийской – парламенты на распорядительные прерогативы монархов – Вильгельма II Гогенцоллерна и Франца-Иосифа II Габсбурга – пока не покушались, но за решающий голос в законодательной сфере боролись довольно успешно. Зато в Италии состав кабинета министров чуть ли не со дня образования единого королевства – 17 марта 1861 года – фактически зависел от фракционного расклада в палате депутатов. Король мог настоять на назначении премьером персоны, так или иначе ему близкой, правда, при условии, что та сумеет сколотить из «левого» и «правого» спектра парламента нужное большинство. В принципе, если бы не перманентная министерская чехарда (около полусотни правительств за полвека), снабдившая Савойскую династию достаточным полем для маневра, то итальянское государство скорее являлось республикой, чем королевством.