Законник - стр. 14
Обо всем этом Гулевский хорошо знал. Как мог, противодействовал, хоть выглядело это борьбой с ветряными мельницами. Но все-таки со столь неприкрытым плагиатом столкнулся впервые.
– Как хотите, шеф, спускать нельзя, – Резун не унимался. – Коль вам заподло, я сам поеду в ВАК и подниму бучу. Надо притормозить беспредел. Если уж у самого Гулевского воровать не гнушаются, то с остальными и вовсе считаться не станут.
Гулевский написал заявление и через Резуна передал в Высшую аттестационную комиссию.
Через пару дней, тихим весенним вечером, когда Академия уже опустела, дверь в кабинет Гулевского будто сама собой приоткрылась, и в образовавшуюся щелку просочился щуплый человек, в котором Гулевский с нехорошим чувством узнал Юрия Судина.
Недобро сощурился.
– Дверь запирается? – вместо приветствия произнёс мертвенно бледный Судин. Поковырялся в замке, подергал и – без паузы бухнулся на колени. От неожиданности Гулевский вскочил на ноги.
– Только сегодня узнал, – невнятно пробормотал нежданный визитёр. – Так подставить, так подставить! Поклялись, что будут сами писать! Я ж порядочный человек. Если б только догадывался, что плагиаторами окажутся, да разве ж связался!… Тем более, нашли, у кого воровать, засранцы!
Он вскинул пытливый взгляд. Повинуясь брезгливому жесту Гулевского, поднялся, отряхнул колени.
– Не верите, – определил он безнадежно. – Если не поверите, всему конец.
– Зачем вам это понадобилось? – сухо спросил Гулевский.
– Что?.. А! Понимаете, я в Госдуме от «Демроссии». Освобождается правовой комитет. Ну, наши меня двинули. Но там, чтоб возглавить, нужна степень. Сказали, все так делают. На надежных вроде людей вывели. Оказалось, – негодяи. Так подставить!
Он остервенело постучал себя кулаком по лбу. Со смятённым видом рухнул на свободный стул.
– Да что я? Если об этой истории пронюхают коммуняки, заплюют всё демдвижение. А отложить защиту – значит, отдадим коммунистам ключевой комитет. Вот ведь какова диспозиция.
– Раз уж о диспозиции соизволили упомянуть… – в глазах Гулевского забегали злые искорки. – Ответьте, разлюбезный диссертант, по каким признакам вы разграничиваете общественную опасность и общественный вред при административных проступках?
– Что? – Судин опешил. Разглядел насмешку. – Да понятия не имею. Собирался за неделю до защиты проштудировать. И тут такое! В ВАКе сказали, если до завтра не улажу…
Он взрыднул. По впалым щекам потекли слёзы:
– Илья Викторович, дорогой, вы ж – талантище. Идеи, как сеятель из лукошка, горстями разбрасываете; другие подбирают и всю жизнь кормятся. Что вам от одной-двух лишних? Отступитесь. Дружбой детей прошу. Не за себя. За общее дело. Ведь по большому счету оба мы России служим. Не враг же вы демократии.
Врагом демократии Гулевский не был. И историю, хоть и скребло на душе, замял.
Больше они не встречались. Хотя за карьерой Судина Гулевский следил. Это было нетрудно. В двухтысячных видный «правый», он демонстративно перешагнул из одной «России» в другую. Из «Демократической» в «Единую». То есть, как сам публично ответил злопыхателям, – России остался верен. За что оказался обласкан новой властью на должности заместителя Главы президентской администрации. А в 2008 со сменой президента сохранил пост как знак преемственности.