Закончен школьный роман - стр. 29
Вот если бы Ника целыми днями не распевала с Димочкой, повторяя по сотни раз одни и те же места, она бы, может, и не решилась спеть одна при достаточном скоплении почти незнакомых людей, к тому же занимающихся звукозаписью, новую Димочкину песню, написанную специально для нее. А тут спела, да так, что все попадали, а Димочка горестно вздохнул: «Ты бы все-таки подумала, чем тебе лучше заниматься!»
Песенка Нике сразу понравилась. И веселая и грустная одновременно, очень подходящая песенка.
– Ты укрепила во мне веру в собственную гениальность, – сказал Димочка. – Теперь я точно знаю, что у меня все получится, – и он подарил Нике кассету с ее песней. – И почему ты решила именно танцевать?
– А, по-моему, у нас и так хватает разных певиц, – улыбнулась Ника. – Мне просто нравится петь. Но это – несерьезно. Так, для удовольствия.
И все-таки Димочка – прелесть! Благодаря нему каникулы пролетели, как один день, и вот уже пришло время вернуться за знакомую парту возле окна.
Марина, изголодавшись по общению с Никой, все каникулы лишенная возможности ее лицезреть в связи с тотальной занятостью последней, видимо специально поджидала, когда та выйдет на улицу. Она сама тут же выскочила из подъезда соседнего дома, в котором, собственно, жила, и всю дорогу до школы рассказывала и расспрашивала, расспрашивала и рассказывала, не умолкая до самого звонка. А Ника, уже сидя на своем месте, делала вид, что ее вовсе не интересует открытая дверь класса, а в особенности те, кто в нее входил.
Степа появился в последнюю секунду перед звонком, конечно же, с таким видом, будто ничего никогда не случалось да и случиться вовсе не могло. Ника нарочно проницательно смотрела на него, пока он шагал до их парты, пока усаживался, но единственное, чего дождалась, невинной милой улыбки и ясного взгляда.
С кем-то что-то не в порядке! Либо Ника сошла с ума, все перепутала, не так поняла, услышала то, чего ей вовсе и не говорили, придумала то, чего на самом деле и не было, либо Степа слегка перестарался, тренируя свои силу воли и выдержку.
По уши погруженная в собственные мысли и переживания Ника даже не заметила, что стул возле Марины весь урок оставался пуст. Но не успел раздаться звонок на перемену, об этом факте тревожным, взволнованным голосом возвестила Марина:
– Кошмар! Куда моя Татьяна делась?
Ее зоркие глаза тут же выхватили из толпы спешащих покинуть кабинет одноклассников нужного человека.
– Эй, Герасимов! Ты не в курсе, что с Танькой?
– Заболела, – непростительно равнодушно сообщил Герасимов и, не удержавшись, ехидно спросил: – Что теперь будешь делать на уроках?
– Ладно, смейся над чужим горем! – трагически вздохнула Марина, но тут же, осененная догадкой, угрожающе сощурилась. – Кстати! Наверняка, ты во всем виноват! Что ты с ней сделал, ирод?
Герасимов скромно потупил глазки, а Марина опять расстроенно вздохнула.
– Не знаешь, она надолго?
– На неделю, не меньше. Она только вчера заболела.
– Боже мой! Как мне пережить неделю, не чувствуя рядом надежного плеча друга! – она еще раз вздохнула на весь класс.
Марина крепилась весь день, жутко тоскуя оттого, что не имеет возможности перекинуться с кем-нибудь парой слов во время бесконечных сорока пяти минут урока. Она искала поддержки у Ники, но ужасно уставала шея, и донимали учителя, которые упорно не желали видеть ее спину перед своими полными любви и заботы об учениках глазами. И уже на следующее утро она, умоляюще глядя на Нику, жалобно попросила: