Закон проклятого - стр. 41
– Да пошел ты, – огрызнулся Макс, вспарывая ножом край пакета и наклоняя его над ямой.
– На морды сыпь, на морды побольше… А теперь – на пальчики… – руководил Сашка. – Так, порядок. А теперь – окропим усопших водицей, – он начал поливать трупы водой из канистры. Известь шипела и пузырилась, съедая человеческую плоть…
– Ну вот и ладушки. Теперь, если что – родная мама не опознает.
Сашка шумно втянул носом воздух и смачно плюнул в яму.
– Пусть земля вам будет пухом, коллеги… Бог дал – Бог взял, и все такое прочее. В общем, аминь, суки.
– Коллеги? – переспросил Иван. – Стало быть, теперь ты будешь заказухами заниматься?
Сашка пожал плечами:
– Видно будет. И помни, ты обещал помочь!
– Обещал – значит, помогу, – бросил Иван. – Хоть и не мое все это.
– И это правильно, что помнишь, – хмыкнул Сашка. – Пацан сказал – пацан ответил.
– Не ответил – снова сказал, – заржал Макс.
Сашка пожал плечами:
– Я ж говорю – дебил. За что и ценю. Ладно, давайте заканчивать…
…Яму завалили землей, сверху насыпали прошлогодней травы и всякой дряни. Сашка достал пачку «Беломора», распотрошил в ладонь несколько папирос и рассыпал табак над могилой.
– От пёсиков, чтоб не копались, – пояснил он. После чего достал из той же пачки еще одну «беломорину», гильза которой была завернута на кончике, щелкнул зажигалкой и, затянувшись, задержал дыхание. Губы молодого бандита растянулись в блаженной улыбке.
– Кайф, – простонал он, протягивая папиросу Ивану. – Будешь? Шмаль – улет!
Иван покачал головой:
– Это тоже не мое.
– Ну и ладно, правильный ты наш, – сказал Сашка, протягивая «косяк» Максу. – Нам больше достанется…
…Когда ехали обратно, Сашка обернулся к Ивану:
– Слушай, Снайпер, а какого хрена ты вообще впрягся за этот кабак? Из-за тёлки?
Иван молчал. Он и сам не знал, зачем полез в эдакую бучу. Потом пришло понимание – он обещал помочь. Глупо, по запарке, но обещал. Иван понял: он может переступить через человека, через кровь, через саму смерть, но не через свое «Я». Ведь самое страшное, это когда ты перестаешь уважать себя. Ивану после смерти деда было наплевать абсолютно на всё и на всех – этому его научила жизнь. Но он слишком уважал себя. И уж если что-то обещал, то делал, несмотря ни на что.
А еще ему понравилось ощущение пустоты и гармонии со вселенной. И он был бы не прочь почувствовать его снова.
– Ну не хочешь отвечать – не надо. Но барыгу ты прикрутил лихо. Теперь надо быстренько прибрать к рукам остальное – будем выходить в люди, – подытожил Сашка.
– Чё беньки выкатил?
Макс взял за воротник бледного очкастого владельца небольшого придорожного магазинчика:
– Ты в курсе, что Седой ластами хлопнул?
Торговец судорожно кивнул.
– Хорошо, что в курсе. Так что лавэ теперь нам отстегиваешь…
– Я вас не знаю, – зашепелявила несчастная жертва, пряча глаза и отворачивая лицо от дышащей перегаром хари Макса. – Седой нам крышу обеспечивал…
– Протри лефендры, синоптик. Теперь мы – твоя крыша, папа, мама и ближайшая родня. – Сашка снял с парня очки, плюнул на них, протер его же носовым платком, вытащенным из кармашка рабочей спецовки, и надел снова. – Ты рожу-то не отворачивай, сюда смотри, лошарик…
– Да чего там слова говорить, – Макс отпустил воротник жертвы, отчего торговец стал на десять сантиметров ниже и съёжился в углу, как проколотый воздушный шар. Макс же сноровисто обыскал несчастного торговца, выгреб у него из грязной спецовки дневную выручку и начал рассовывать деньги по карманам.