Закон обратного отсчета - стр. 43
– Да хрен с ним, с Коробовым, – успокаивает черно-белый со спущенным галстуком. – Сам-то что делать собираешься?
– Я думаю, – отвечает Аристократ. Его бокал так и стоит забытый. – Пытался объединить дела, мне отказали. Разный состав преступления.
– Идиоты. Для них массовая амнезия не аргумент?
– Нет. Представь себе. Для них было бы аргументом, если б ответчики и потерпевшие состояли в связи, вот тогда…
– А что «тогда»? – спрашивает Джа, и на него оборачивается не только черно-белый столик. На Джене скрипит жилетка, когда он ставит на стол оба локтя и хватается за бутылку, как за древко белого флага.
Каждый должен заниматься своим делом: пророк – видеть будущее, инквизитор – устранять скверну. Когда роли меняются, случается бесконтрольный бардак. Потому что, к примеру, партизанить, изучать противника со стороны, искать его слабые стороны, оставаясь на безопасном расстоянии для Джа – не метод. Вот и на этот раз Джа задели. Джа уже не остановить.
Не спрашивая приглашения и прихватив свое пиво, он тащит стул к адвокатскому столику, ставит его вплотную к Аристократу.
– Вы, парни, как я понял, говорите о мудаках, которые сначала пытаются кого-то грохнуть, а потом, когда их за жопу схватят, строят из себя бразильских Карменсит. Так ведь?
Вспыхнувший в глазах адвокатов азарт не сулит ничего доброго, но и опасности в них Джен не видит. Физической. Благо Джа ведет себя развязно и нагло, как заправский бузила, придираться к таким – больше чести.
– Они в самом деле ничего не помнят, – ровно отвечает Аристократ и вспоминает, наконец, про свой бокал.
– Да неужели? – нарывается Джа. Оседлав стул спинкой к груди, он подается вперед, бросает вопросы Аристократу в лицо. – А их жертв это колышит? Тех, кого они пытались убить? Им от этого легче?
– Уверен, что нет, – говорит Аристократ.
В ответ Джа улыбается. Он умеет улыбаться людям так, что невольно делаешь шаг назад. Никакой явной угрозы, просто из его зрачков собеседнику машет рукой глубоко запрятанное безумие. Сдержанное, запертое воспитанием и разумом, почти (пока!) безобидное, оно шлет маячки, благородно предупреждая о своем существовании. Люди чувствуют его кожей, нервами, инстинктами. Джен видел отступающими от пророка даже громил.
Аристократу шагать со стула некуда. Он держит атаку глаза в глаза, и Джен невольно замечает между ними сходство. Два упертых бронетанка, которые лучше сдохнут, чем отступятся.
– Вы связаны с кем-то из потерпевших? – встревает Распущенный галстук. Одна его рука на столе, тарабанит пальцами по пузу бокала, отвлекает, пока вторая шарится в кармане. Как пить дать – лезет за подлым оружием юристов и журналюг.
У Джена на диктофоны особое чутье. Аллергическое.
– Связан, – отвечает он прежде, чем пророк развернет свои оптические прицелы на новую мишень. – Как любая домохозяйка – пиво, грядки, сериалы и новости НТВ. Не принимайте на свой счет.
Воспользовавшись моментом, Джен двигает стул к адвокатскому столику, втискивается между Джа и Галстуком на всякий случай.
– Да, СМИшники горазды раздувать, – миролюбиво соглашается третий адвокат – шаблонно неприметный настолько, что Джен даже прозвище придумать не может. У пророка с прозвищами получше, возможно, он и сумел бы.
– Раздувать? – ошеломлен Аристократ.
– Домохозяйка? – шипит Джа, привстав.