Закон хабара - стр. 21
Закончил я за несколько минут, после чего попросил Гаврилюка затянуть второй узел и обрезать нить, что тот сделал с некоторым почтением.
– Круто, блин, – прогудел борговец, пряча аптечку в нагрудный карман. – Я б не смог. Пулю из себя как прыщ выдавливал, было дело. Но самому себя шить без наркоза – это ваще край. Иди к нам в «Борг», наши пацаны уважают таких больных на голову.
– Это вряд ли, – хмыкнул я. – Меня ваш командир уже в хабар определил, решил продать за хорошие бабки.
– Жалко, – вздохнул Гаврилюк. – Но, сам понимаешь…
– Хабар есть хабар, – продолжил я. – Понимаю, не парься. Во всем мире хорошо если один процент наберется тех, кто родного брата за лям баксов не продаст, не то что левого чувака. Так что все в порядке.
– Ну, один процент – это ты загнул, – глубокомысленно заметил борговец. – Я б не продал. Правда, у меня брата нету.
– Легче всего не соглашаться на сделку, когда нет ни товара, ни покупателя, – хмыкнул я.
Пока мы с Гаврилюком беседовали за жизнь, борги сняли своих с «чертова колеса», положили их рядком рядом с убитыми в бою, предварительно сняв со всех мертвецов дорогостоящие черно-красные костюмы. Вполне в духе боргов. Это вольные вешали врагов в их шмотье, чтоб все видели, кого они повесили. У черно-красных к хабару иной подход. Эти погадят и оглянутся, нельзя ли чего прихватить, а то мало ли, вдруг пригодится.
Шатун произнес короткую речь, что-то о чести, долге и, на мой взгляд, сомнительном счастье помереть за группировку. Постояв минуту над трупами со скорбными физиономиями, борги деловито покидали своих мертвецов в «мясорубку», которая с явной неохотой скрутила тела в черные жгуты – эти аномалии мертвечиной питаются неохотно, особенно когда сытые. М-да, интересно, конечно. Сначала вроде бы борги собирались мертвецов на базу тащить, чтоб похоронить по-человечески, но с появлением перспективы получить миллион долларов планы отряда резко поменялись. Хотя в условиях Зоны такие похороны, на мой взгляд, оптимальные: были случаи, что даже очень глубокие могилы мутанты раскапывали по ночам, чтобы поживиться мертвечиной.
– Переоденься, – кивнул Шатун на гору шмотья, снятого с покойников. – А то на твоем тряпье живого места нет.
Щедрый подгон с учетом того, что борговский облегченный бронекостюм стоит недешево, а двое бойцов уже копали под «чертовым колесом» место под схрон – командир вполне мог бы весь хабар заныкать до лучших времен.
Но, видимо, остатки совести у Шатуна имелись. Совсем немного, на донышке. Понятно, что Захарову за лям баксов Снайпер нужен не для того, чтобы с ним чаи гонять, а, скорее всего, чтоб распорядиться приобретением так же, как планировал клан якудзы Ямагути-гуми. А именно: расчленить шибко удачливого сталкера-мутанта на фрагменты и из тех фрагментов создать непобедимую, послушную армию. Потому сейчас Шатун пытался договориться с теми остатками совести, что слегка поскребывали душу изнутри. Ничего, командир боргов. Ты воин сильный, привычный добивать поверженного врага. Думаю, и с недодавленной совестью своей вскоре разберешься. А пока грех не воспользоваться предложением – тем более что мой шмот и правда уже разваливался, плюс рукав, разрезанный вдоль от плеча до локтя, и подавно переводил его в разряд тряпья.