Закон Дарвина - стр. 12
– Саламчик, Леша! – Я приветливо дал краба долговязому парню в черном спортивном костюме. – Как делы?
– О, Ярик! – Тот махнул рукой компании, типа «свой». – Да вот делы по нормалу… В курсе, что Назарбай всеобщую мобилизацию объявил? Вот Андрюха еле от военки отвязался, все повестку совали.
Тот, кого назвали Андрюхой, шмыгнул носом и подтвердил:
– Ну, блин! Я полчаса по всему городу прыгал, пока они от меня не отвязались!
– Да только что трындеж по телику смотрел, – я не преминул поздороваться со всеми остальными. – Полчаса распинался… В курсе, что это амеры напали?
– Да иди ты! Реально американцы? – влез кто-то из компашки.
– Ну да, ты что, телик не смотрел?!
– Бля… И че, воевать типа будем?
– Ну да… Хотя не выиграем, это сто пудов. Куда нам с амерами тягаться!
В общем, ничего нового от них узнано не было. «Мобилизация – армейка» – вот и все темы для разговора. Попрощавшись, я прошелся до военкомата, но туда меня даже близко не подпустили – был установлен небольшой кордон, за который пройти можно было, только имея повестку. Но я сумел-таки увидеть (а потом и узнать по разговорам), что их сажают на «ЗИЛы», после чего развозят по частям в Карагандинской области, там идет вооружение. И можно ли подумать, что из-за этих крупиц информации я пробегал по Сарани три с чем-то часа? Дом принял меня в свои объятия только вечером, после чего, выслушав долю нотаций от мамы и еще раз посмотрев новости по телику (ничего иного не показывали), я лег спать. Меня ждал новый день. И как это ни прискорбно признавать – куча новых проблем.
Разные люди. Российская Федерация
В эту ночь Верещаев спал плохо. Точнее – как-то странно. Он лег в третьем часу, когда закончил работу с компьютером, и вроде бы уснул сразу. Но… то ли приснилось, что уснул, то ли наоборот – приснилось, что не спит, то ли и правда не спал – только утром он мог бы поклясться, что всю ночь так и пролежал с открытыми глазами, глядя в потолок и слушая тишину в пустом доме.
Тем не менее усталости или тяжести, поднявшись в одиннадцатом часу, он не ощущал. Может, все-таки спал?
Он проверил сумку с вещами. Побродил по комнатам, сел в кресло. Подумал, глядя на серый экран телевизора: может, это сейчас я сплю? Сделать над собой усилие – и проснуться. Ничего этого не будет, ничего…
Включил телевизор, пробежался по каналам. Везде показывали новости, новости, новости об одном и том же. Про Особый Комитет ООН по природопользованию. Это была такая чушь, что опять захотелось проснуться. А еще – никуда не ехать, потому что за окнами совершенно обычной жизнью жил родной город. Потом промелькнуло что-то про миротворческую операцию США в Казахстане. Гм, в Казахстане?
– Я все придумал, – сказал Верещаев в тишину дома. – Зачем-то отвез мать в Белоруссию. Зачем-то собираюсь куда-то уезжать. Я в отпуске, надо догулять этот отпуск, который, кстати, только начался. И продолжать работать.
Он позвонил в мэрию, потом – в военкомат. И там, и там ответили спокойные голоса дежурных. Он извинился. Хотя было желание закричать: «Вы телевизор смотрите?! Оккупация началась!»
Встретился взглядом с портретом деда.
– Прости, – упали в тишину слова. – Я хотя бы попытаюсь.
Он выпил кофе, хотя обычно не любил этот напиток. Да и сейчас не полюбил, просто стремительно начала тяжелеть голова. Потом сел к окну, за которым был солнечный день. И сидел долго. Потом напротив окна затеяли игру соседские мальчишки – и это было невыносимо.