Закон чебурека - стр. 19

– Как максимум – перевоспитать, исправив чей-то давний педагогический брак, – поняла я. – Хотя кто кого перевоспитает, еще большой вопрос.

Я, можно сказать, лучшие годы своей школьной жизни провела в обществе хулиганов и двоечников, которых бабуля упорно навязывала мне в компаньоны, отчего-то свято веруя, что я на них благотворно повлияю. Если бы я еще в песочнице не сдружилась с Трошкиной, которая всегда была образцом благонравия, бабулины протеже непременно уволокли бы меня в пучину порока. Ангелочек Алка с трудом, но все же удерживала меня на стезе добродетели.

– Девочки, проснулись? Идите к столу! – позвала бабуля.

Оказывается, она не забыла о своем обещании позаботиться о наших завтраках.

Это радовало и оживляло надежды на приятный отдых, почти насмерть убитые ночной газовой атакой.

– Сегодня завтрак скромный, потому что холодильник еще пуст, а в шкафчиках я нашла только сахар, соль и заварку, – предупредила бабуля, едва мы вышли к столу. – Могу предложить чай и бублики, зато еще горячие, недавно из пекарни.

– И как они к нам попали? – Мамуля резонно удивилась и огляделась, словно ожидая увидеть инфернальную сущность, сыгравшую роль доставщика.

– Их принес милый местный мальчик, – Бабуля разлила по грушевидным стеклянным стаканчикам ароматный чай.

Я молча цапнула с блюда самый аппетитный бублик-симит, предоставляя прояснить историю его появления кому-то менее голодному.

В нашей семье застольные разговоры не в чести, поскольку количество сказанного обычно обратно пропорционально объему съеденного.

– А мальчик откуда? – все-таки спросила мамуля, но лишь после того, как взяла себе бублик.

Бабуля сделала то же самое, для верности надкусила свой симит и только тогда ответила:

– Он расставлял шезлонги и раскрывал зонты у бассейна. Я помахала ему…

– Палкой? – уточнила я.

– Какая разница? – слегка поморщилась бабуля.

Она не любит, когда критикуют ее педагогические приемы.

– Главное – результат: он был так мил, что живо сбегал за бубликами.

– А как же вы с местным мальчиком поняли друг друга? – простодушно удивилась Трошкина, наконец забрав с блюда последний бублик. Естественно, самый тощенький, малость кривой и чуточку подгоревший. – Неужели он знает русский язык?

– Аллочка, за сорок четыре года работы в школе у меня были сотни мальчиков, которых то и дело приходилось спрашивать: «Ты что, русский язык не понимаешь?», но в итоге все они благополучно получили аттестаты о среднем образовании, – фыркнула бабуля. – Так неужели я не объясню, что мне нужно, одному смышленому турчонку!

Она потрясла в воздухе палкой, и я окончательно уверилась, что в данном случае успех международной дипломатии обеспечила демонстрация вооружения.

– Я, кстати, собираюсь поговорить и с соседями, так напугавшими нас минувшей ночью, – сменила тему бабуля. – Схожу к ним, объясню, что не следует испытывать терпение иностранных гостей и компрометировать турецкую кухню жаркой вонючих котлет в три часа пополуночи.

– В два тридцать три, – уточнила мамуля. – Я как раз посмотрела на часы, чтобы дать точные показания полиции, если наш дом взорвется.

Трошкина озадаченно хлопнула глазами, а я понятливо покивала: ясненько, предполагалось, что весь дом взорвется, а мамуля в нем уцелеет.

Это профессиональная деформация автора мистических триллеров. У него, то есть, конечно, у нее – у нашей мамули – миллион чудесных вариантов спастись от верной гибели и жить если не счастливо, то хотя бы долго. В критической ситуации можно быстренько стать зомби, вампиром, бессмертным эльфом, огнеупорным драконом, на худой конец – загодя телепортироваться из эпицентра катастрофы в безопасное место.