Закон Арены - стр. 20
– На танке можно?
Амбал задумался.
– Не, на танке нельзя, – сказал он после паузы. – Наверно. Я пойду уточню у шефа. А ты на танке?
«Плохо дело, – подумал я. – Парнишка-то того. Весь мозг в мышцы ушел, в голове ничего не осталось».
– Не, я пешком, – сказал я. – И гранат с газом нету. Только автомат, пистолет и нож.
– С этим можно, – кивнул амбал. – Но если ты меня обманул, я тебе шею сверну. Ничего личного, просто такая инструкция у меня от шефа.
– Понимаю, – кивнул я, скидывая рюкзак на деревянную лавку. – А на Арену когда?
– Подождать надо, – с важным видом сказал амбал. – Кстати, меня Климентием зовут. Я выпускающий. Должен обыскивать бойцов и выпускать, когда сигнал будет. Но я не обыскиваю, потому что меня не обманывают.
– И это понимаю, – сказал я.
– Пока ждем, может, в шахматы? – предложил Климентий.
– Можно и в шахматы, – согласился я. И, прикинув, сколько длится партия, поинтересовался: – А что, долго ждать?
– Всяко бывает, – сказал выпускающий, доставая древнюю советскую доску-ящик с потертыми клетками на боковой стороне. – Жребий, ставки, то-се. Твой пистолет против нового «Вала» идет?
– Не, я на интерес принципиально не играю, – покачал я головой. – Без интереса, то есть ни на что, – пожалуйста.
– Ну, давай без интереса, – вздохнул Климентий. – Все равно делать нечего.
Хорошо, что я не согласился на предложение выпускающего.
Я не особо великий спец в шахматах, но если случалось с кем-то сесть за доску, играл обычно на уровне. Здесь же в первую партию выпускающий поставил мне мат на двадцать третьем ходе, и я даже не сразу понял, как он это сделал.
– Еще раз? – поинтересовался Климентий.
Вот тебе и мозг, ушедший в мышцы… Однако.
– Давай, – слегка обескураженно согласился я. И поспешил добавить: – Тоже без интереса.
– Я понял, – хмыкнул выпускающий, расставляя фигуры по новой.
На этот раз я был более сосредоточен – вероятно, потому продул менее позорно, но тоже довольно быстро. Климентий, похоже, вовсе не думал – просто двигал фигуры сразу после моего хода. Фиг знает, как такое вообще возможно. Думаю, у людей такого гроссмейстерского склада ума мозги в принципе по-другому устроены. Мутация какая-то, не иначе.
– Еще? – очень откровенно зевнув, спросил амбал.
– Давай!
Меня прям азарт охватил. Когда противник достойный, то и драться с ним интересно – что в жизни, что за доской.
Но тут в дверь со стороны Арены раздался мощный удар. И следом – голос, приглушенный перегородкой:
– Эй, Шлюз, выпускай своего.
– Шлюз? – переспросил я.
– Общее погоняло на Арене для любого выпускающего, – скривился Климентий. – По-моему, тупое. Но ничего не сделаешь, издержки профессии. Ты не называй меня так, не люблю.
– Ладно, не вопрос.
– Тебе пора, – сказал Климентий, поднимаясь со своего места. – Если ты стреляешь так же, как в шахматы играешь, лучше просто выйди на середину Арены и постой немного. Умрешь быстро.
– Я лучше постреляю, – улыбнулся я.
– Тогда держись левой стороны, – сказал амбал. – Может, проживешь чуть подольше.
И, откинув мощный деревянный засов, перегораживающий дверь, распахнул ее мощным пинком.
Арена у вольных была типовой, сделать что-то оригинальное фантазии не хватило. Наверху, метрах в четырех над полом, тянулись два балкона, отгороженных бронестеклами, – места для зрителей. А внизу был навален всякий хлам: стопки старых покрышек, ящики разных размеров, куски бетонных и кирпичных стен. Типа, укрытия.