Закниженная пустошь - стр. 29
Спохватываюсь, хочу сказать, что есть вода, есть, вот же – слова застревают у меня в горле.
Это сон, говорю я себе.
Это сон.
Бредовый, безумный сон.
Слишком хорошо я знаю эту семейную пару, мужчину и женщину в старомодной одежде, они еще улыбаются, они наперебой расхваливают курицу, и еще там что-то, они еще не видят меня (нас)…
…а теперь видят. Нас. Обоих. На меня старого они не обращают внимания, меня старого они не знают, а вот меня молодого узнали сразу, и я их узнал…
Я молодой бледнеет, проступают на щеках синие вены.
– Вы… вы…
Женщина срывается на крик, показывает на молодого меня:
– Это он… это он нас убил!
Человек в костюме вздрагивает, как от удара, поворачивается к мужчине:
– Ваша жена, что…
– …он нас убил, – повторяет муж, – он…
Хватаюсь за соломинку, пытаюсь хоть как-то спасти ситуацию:
– Слушайте, ничего, что вы живые? Если бы он вас убил, как бы вы живые тут ходили? Вот вы откуда сейчас?
– С хутора нашего…
– И что? И он к вам пришел на хутор и вас убил?
– Ну не, это уже потом было…
– Когда было?
– Когда война была…
Не отступаю:
– А когда война была?
Женщина хмурится:
– Да… через пару лет…
Стараюсь говорить как можно спокойнее:
– Женщина, вы хоть сами понимаете, что сейчас говорите? Вот вы говорите, что через пару лет война будет, и он к вам на хутор придет, и убьет вас, вы хоть думаете, как это все может быть, вы что, будущее видите?
– Ну… получается… видим…
Не отступаю:
– Ну откуда вы это можете знать, вы сами-то подумайте? Приснилось вам что-то, привиделось, напугались чего-то… вы же живые ходите, как вы можете быть убитые?
Муж и жена успокаиваются, как-то удивительно быстро успокаиваются, начинают наперебой рассказывать, а мы там пляж нашли, там пальмы, там море, там здорово так, а пойдемте все туда, а там еще машина на берегу стоит непонятно чья…
– …а ведь вы им наврали… – говорит врач.
Я даже не вздрагиваю. Я уже догадывался, что он скажет это рано или поздно.
– Вы им наврали… это вы их убили… то есть, не вы – вы, а тот вы…
Киваю.
– Убил.
Называю год.
Врач еще раз придирчиво оглядывает мои протезы, недовольно качает головой, так и не понимаю, что это значит, получились, не получились – добавляет:
– Полвека назад, значит…
Меня передергивает.
– Ну что вы, всего тридцать лет прошло, а вы мне про полвека…
– Какие тридцать лет, сейчас же…
Он называет год. Я не верю, я не согласен, сейчас на двадцать лет раньше, хотя… хотя как я могу спорить…
– Встаньте… попробуйте…
Встаю. Пробую.
– Ч-чер-р-рт, б-больно…
– Будет больно. Надо терпеть… давайте… еще шаг… еще…
Смотрю на врача, хочу спросить, что там дальше, там, где он живет, вернее, там, когда он живет. Что-то вертится на языке, что-то нужно придумать, ничего не придумывается, слишком много вопросов, и все не о том…
– …какую-то экспедицию на Марс собирают… – кивает врач.
– Вы…
– …да я уже понял, про что вы спросить хотите…
– Ну а… еще…
– Что еще? Котировки валют, цены на нефть? Они вам что-нибудь скажут?
Смеюсь. Уже понимаю, что – ничего.
– …а вы из какого года? – спрашивает меня человек в костюме.
Называю две даты.
– В смысле?
– Ну… вот так…
– Вы что… из двух лет сразу?
– Ну да… я и я…
– Слушайте, вы хороши бред-то нести… ъотя… стойте-стойте, этот парень, это вы…
…в молодости.
– А-а-а, то-то я смотрю, лица похожие, ну вот мне сразу так показалось… итак, значит, шесть человек, пять дат…