Заклятый враг - стр. 12
Мистер Хадэк начал допрашивать Джила, голос его мало-помалу набирал интонации человека, привыкшего повелевать другими. В школе, в бюро по делам молодежи, в участке полиции, в ведомстве переселения – всегда и везде обрабатывающих роднило одно: интонации, обращенные к обрабатываемому, хотя Джил никогда не облекал свои наблюдения именно в эти слова.
– Ты был на другом корабле, или как? – спрашивал Хадэк. – Конечно, ты не космоплаватель, – заявлял уверенный тон. – Ты всего лишь мальчишка, обрабатываемый где-то, мы видим это с первого же взгляда на тебя.
Нельзя сказать, чтобы властный тон был намеренно язвящим. Обычно обрабатывающие не стремятся никого уязвить.
– Я был на планете, – ответил Джил. – Белла Кула.
– Боже мой, они нанесли удар и по ней?
– Ну, уж по той части, где я был, – наверняка. – Джил не видел оснований надеяться, что остальной части планеты досталась другая судьба. На Станции Переселения, где он находился, едва успело прозвучать предупреждение военных, как все радиоприемники смолкли. А когда спустился катер берсеркеров, стоявший посреди поля, Джил просто-напросто таращился на него. Предостережение опередило берсеркеров всего на пару минут, и люди на Станции почти ничего не могли сделать; они уже видели, как тепловые лучи и пылевые машины берсеркера играют над лесами – единственным укрытием, которое было у них в распоряжении.
И все же кое-кто из ребят попытался удрать, когда с небес спустился катер берсеркера, будто серебристая стрела, напоенная ядом. Старик сломя голову примчался из поселка в поля на своем скутере – то ли хотел велеть молодым людям бежать, то ли стоять спокойно. Впрочем, что одно, что другое – все едино. Бежавших враг скосил смертоносными лучами, а стоявших собрал в кучу. Яснее всего Джилу запомнилось выражение муки на лице Старика, когда умирали другие ребята, – то было лицо наделенного властью человека, ни разу не поглядевшего на Джила как на существо, стоящее по другую сторону стеклянной стены.
Когда всех уцелевших обитателей Станции согнали вместе небольшой толпой под сияющим небом посреди зеленого поля, машины отделили Старика от других.
Часть приземлившихся машин напоминала металлических людей, часть больше смахивала на чудовищных стальных муравьев.
– Так будет со всей жизнью, исключая ту, что служит делу Смерти. – Стальная ладонь сграбастала дыню, подняла ее и сжала, так что плод растекся сочной кашицей. А затем та же блестящая ладонь, все еще перепачканная дынной мякотью, схватила Старика за запястье.
– Ты управляешь этими живыми единицами, – прогнусавил металлический голос. – Теперь ты прикажешь им добровольно сотрудничать с нами.
Старик лишь тряхнул головой. Нет. Что-то пробормотал.
Сверкающая ладонь сжалась. Сжалась медленно.
Старик закричал, но не упал. И приказа о сотрудничестве не отдал. Оцепеневший Джил стоял, не шевелясь и не издавая ни звука, но какой-то голос в его рассудке криком кричал Старику: сдайся, упади, потеряй сознание, что угодно, только бы остановить…
Но Старик не упал, не потерял сознания, не отдал нужного приказа даже тогда, когда громадная ладонь берсеркера охватила его череп и снова начала сжиматься все так же медленно, как прежде.
– А что было на Белла Кула? – спрашивал у него прапорщик Ром. – В смысле, военного?..