Заклятие (сборник) - стр. 28
– Белая колдунья, – проговорил герцог, с жаром глядя на супругу и мягко отстраняя ее от себя, – чего теперь ты от меня добиваешься? А, показаться доктору! Ясно. Что ж, Элфорд, Смерть с нами в комнате. Думаете, ваши порошки и микстуры могут ее прогнать? Откройте окна, сэр. Я задыхаюсь, я сгораю от внутреннего жара. Бога ради, уберите эти треклятые темные занавеси! Распахните рамы, шире, шире, я хочу видеть свет! Воздуха мне!
Я сделал, как он велел. В комнату тут же ворвался освежающий ветерок.
– Вот, – воскликнул больной, – вот поцелуй Нигера! Его дыхание пронеслось над кустами и проникло в мой дворец росистым приветствием. О, если бы оно было еще свежее! Как обрадовался б я ураганному ветру с заснеженных склонов Элимбоса! Генриетта Уэлсли, моя белая колдунья, моя ангельская лицемерка! Это лучше лобзания ваших губ! Клянусь Верховными духами! Уста моей супруги жгут, как огонь!
Она повернулась ко мне в немом отчаянии; герцог это заметил.
– Встаньте, Элфорд, – сказал он, – и пропустите королеву. Я многое должен ей сказать, и теперь пришло время.
Я подчинился; она заняла мое место.
– Роза мира! – продолжал герцог. – Ты долго цвела под защитой пальмового дерева, но уже секира при корнях его[28], и ветви, что тебя укрывала, скоро не станет. Скажи, разве не героизмом будет угаснуть вместе со своим хранителем? Не пей росу, что выпадает ночью, не качайся с ветерком, дующим на заре, не открывайся свету полудня, и скоро ты угаснешь вместе со мною. Да, моя опаленная жаром новобрачная и ее августейший жених вместе обратятся в пепел. Что ты думаешь об индийском обычае, по которому вдова сжигает себя в погребальном костре мужа? Так будет даже лучше. Когда я умру, вели сложить на берегу Калабара костер, пусть меня отнесут туда и уложат на бревна. Тогда ты, Мэри, взойдешь ко мне, положишь мою голову себе на колени, припадешь со жгучим лобзанием к моим хладным бескровным губам – не понадобится даже факелов, мы сами разожжем пламя столь жаркое, что жители Витрополя, глядя из окон на восток, увидят пылание закатного, а не восходящего солнца! Ах! Королева Ангрии, по вкусу ли тебе такой финал?
– Я готова умереть с вами любой смертью, Адриан, – был кроткий и нежный ответ.
– Вот как, мой цветок от корня Перси? – проговорил герцог. – Нет, подумай – лучше начать жизнь сначала. Как только преграда устранится, найди себе нового мужа. Как ты знаешь, верный Пелам до сих пор не женился – отдай ему свою прекрасную ручку. Она стала еще ценнее от того, что побывала в руке монарха. Пусть возложит второй венок из флердоранжа на лоб, который я увенчал диадемой. Отдай ему все, что принадлежало мне, будь мягкой, покорной, предупредительной женой. Следи за ним в оба, Мэри, чтобы он не сбился с пути. Тогда, без сомнения, ты будешь счастлива. Счастлива, я сказал? Ха! Твой солнечный свет, Мэри, всегда будет заслонять тень; что-то будет стоять перед тобою, как вечное пятно в глазу, от которого никуда не скрыться. Я буду приходить беззвучно, безгласно, не ведая перемен. Я буду стоять близ тебя, спокойный и неподвижный, с тем же неомраченным печалью ликом. В гостиной, в спальне, в людном салоне мой взор будет следить за тобой. Я буду с тобою до смертного одра, и когда колесо твоего бытия совершит последний оборот, склонившись, выпью остатки жизни с губ, нарушивших клятву.