Заимка в бору - стр. 33

– Как вы хотите: на извозчике или на трамвае?

– На лошадях мы и у себя накатались вдоволь, – ответил я, – а вот на трамвае мне ни разу не доводилось ездить.

Билет стоил пять копеек. Трамвай дребезжал и позванивал, вдоль вагона были лавки для пассажиров.

Сошли мы там, где заканчивалось кольцо «А», почти у самой Москвы-реки.

После маленьких деревянных церквушек Сибири величественное здание храма Христа Спасителя, построенного в честь нашей победы над Наполеоном в 1812 году, выглядело весьма внушительно даже издали. Храм создавали лучшие архитекторы и художники, такие, как Суриков и Васнецов. Над городом возвышалось пять золотых шлемов-куполов. Многочисленные скульптурные композиции украшали фризы. Там были воины, крестьяне, солдаты, партизаны, представители многих наших народов, воевавших с армиями, вторгшимися к нам в 1812 году. Эти скульптуры из песчаника поражали своей пластикой, многообразием, выразительностью. Перед храмом возвышалась неуклюжая фигура сидящего на троне царя. Вокруг барыни прогуливали собачек.

Александра Васильевна повела меня в Леской переулок. Там, в пятиэтажном сером доме, была снята комната, маленькая, в одно окно, выходящее во двор, где старушки в беседке пили чай из медного самовара.

Александра Васильевна уехала. Я остался один. «Прямо из леса – ив Лесной переулок, – думал я. – И надо же было снять для меня комнату именно в этом переулке. Даже здесь судьба связывает меня с лесом».

На другой день я поехал на трамвае в Замоскворечье, на Серпуховку, нашел трёхэтажное массивное здание института, внес плату за первое полугодие, сдал подлинник аттестата и был зачислен студентом первого курса экономического факультета. Конечно, изучать повадки птиц и зверей, душу леса, свойство каждого дерева было намного интересней, но что поделаешь – так подсказал отец, а он умел видеть намного дальше. Впрочем, часто ведь бывает в жизни, что сын выбирает профессию отца.

Первая лекция… Все студенты-первокурсники собрались в институт задолго до начала. Вдруг к подъезду подкатила сверкающая черным лаком коляска. В ней небрежно развалился на мягких сиденьях молодой человек – в фуражке нашего института и в пальто на белой атласной подкладке. Он лениво поднялся по лестнице, и его сразу обступило несколько студентов старших курсов. В тоне, которым они заговорили с ним, было что-то заискивающее…

– Кто это? – спросил я у стоящего рядом студента москвича.

– Это белоподкладник.

– Не понимаю…

– Сын купца-миллионера. Он на лекциях не бывает, экзамены не держит, а нанимает бедных студентов. Видишь, как они наперебой выпрашивают у него зачетную книжку, чтобы сдать за него экзамен. Ведь фотокарточки на зачетке нет, студентов много, разве профессор всех запомнит?..

Звонок – и все студенты отправились в аудиторию.

Первую лекцию читал профессор богословия. Он поразил всех, начав ее блестящей декламацией стихотворения «Белеет парус одинокий…» й далее – ни слова о боге. Суть лекции неожиданно свелась к наставлению блюсти верноподданнические чувства к престолу и к порицанию студенческих бунтарств…

Начались занятия. Нагрузка на плечи студентов ложилась большая. Все свободное время я проводил в библиотеке, чтобы не отстать от товарищей. Но вот однажды направляясь утром в институт, я увидел толпу около объявления, висевшего на заборе. Я тоже остановился и прочел: «Мы, божею милостью, император Николай II Самодержец Всероссийский, царь польский, великий князь финляндский и пр. и пр. повелеть соизволили… призвать на военную службу единственных сыновей родителей…»