Заимка в бору - стр. 17

Конечно, в следующее воскресенье мы вместе пошли на пруд, тайком от моих родителей, и не в форменном пальто и папахах, а в полушубках и шапках-ушанках. Мог ли я тогда подумать, что этот грандиозный кулачный бой 1913 года, с трудом разогнанный конными городовыми, был последним в Барнауле? Ранняя бурная оттепель за неделю нагнала воду поверх льда, бои прекратились до будущей зимы. Но летом началась первая мировая война. Потом революция, и кулачные бои в Барнауле прекратились навсегда.

Еще одно шумное сборище народа старины глубокой – это Барнаульская ярмарка в Екатерйнин день 24 ноября по старому стилю. Она устраивалась ежегодно «на песках» за прудскими переулками в самом конце Сузунской улицы. Там заблаговременно строилось множество временных ларьков, навесов, прилавков и палаток.

Первый раз мне удалось побывать на ярмарке лет семи. Она навсегда запомнилась. Маме нужно было проверить там работу ларька Красного Креста. Отец повез нас туда, но сам остался с лошадью – кругом шныряли цыгане, прославленные конокрады. Мама повела меня за руку, и мы сразу оказались среди шумной толпы.

Я прямо остолбенел, увидев ларек, отделанный Вяземскими пряниками. А там, за прилавком – филипповские, мятные, медовые, московские и другие пряники. Разное печенье, конфеты. Над ларьком вывеска: «Изделия купца первой гильдии Зудилова».

– Мама, купи… – пролепетал я, тормозя валенками и упираясь.

– Ни в коем случае! Я покупаю сладости только в магазине. И она потащила меня дальше: мама была медичка, и ей всюду мерещились заразные болезни.

Чего тут только не было кругом! Ларьки с мануфактурой, игрушками, горы замороженных целиком туш свиней, овец, коров, рябчиков, тетеревов, белых куропаток. Рядом за прилавками торговали морожеными пельменями, фруктами, коричневой пастилой из яблок, свернутой рулоном, как толстая коричневая бумага. «Тормозил» я и около кукольного театра, у цыган с медведем, около скоморохов. Но мама волокла меня дальше, все больше торопясь. Наконец, потеряв надежду найти ларек Красного Креста, она спросила городового.

– Наспротив ево, барыня, изволите стоять! – простуженным на морозе голосом ответил он и козырнул.

И в самом деле, мы стояли около ларька Красного Креста, но он был закрыт на замок!

Так мы и вернулись домой, ничего не купив. Но вяземских пряников по дороге в магазине мама купила полфунта.

На Конюшенной площади, между цирком-шапито братьев Коромысловых и реальным училищем устраивался небольшой филиал ярмарки. В Дунькиной сосновой роще работала под легким навесом «Обжорка» торговки в белых передниках продавали мороженые пельмени. Покупателю пельмени тут же варили. Здесь устраивались соревнования: бег в мешках, катанье на круглых бревнах, подъем по столбу и другие увеселения.

В начале лета 1914 года отец настоял, чтобы я съездил к родственникам в село Спирино на берегу Оби. За несколько лет никто из нас там не был, и родня стала обижаться. Поездка на пароходе и неделя жизни в деревне пролетели незаметно. Перед отъездом в город я пошел в последний раз в бор.

Почти всех птиц я тогда уже знал, встречая в Куратовском бору рядом с нашей заимкой. И здесь стучали также пестрые дятлы. Выводок больших синиц с желтыми грудками и продольными черными полосками перепархивал с сосны на сосну. Бурундук уселся столбиком, свесил хвост, словно пробором разделенный на две стороны. Он придерживал гриб передними лапками, а я записывал в тетрадку мелким почерком, как он ест.