Заигрывающие батареи - стр. 19
Тогда фельдфебель вовсю потешался над отсталым стариком, но сейчас, сидя в новом танке, поневоле чувствовал его так, словно это не боевая машина, а чужой заброшенный склеп, использованный уже гроб. Не защита, а саркофаг на гусеницах. И это морозцем прохватывало спину, которой и так не очень удобно от того, что спинка кресла драная и неровная. И странное ощущение чужого недоброго взгляда со стороны.
Остальной экипаж тоже чувствовал себя не лучшим образом, кроме хорохорившегося Гуся.
– Бросьте хмуриться, парни. Нам досталось отличное наследство!
– Чертов дурак, – буркнул заряжающий.
– Не надо киснуть! Кресты ждут нас! – продолжил веселиться Гусь.
– Деревянные!
– Тебя, кисломордого, возможно. А я настроен на пару железных!
Поппендик только вздохнул, слушая перебранку экипажа. В начале сражения он и сам был совершенно уверен, что скоро украсит свой китель парой крестов. Сейчас эта картина померкла. И взгляд все время притягивала маленькая дырочка в броне крыши. И казалось, будто висок и ухо холодит ветерок, невидимой струйкой текущий в эту самую дырочку.
Командир танковой роты старший лейтенант Бочковский, за глаза прозванный своими бойцами «Кривая нога»
Тишину раннего ясного утра нарушал только жаворонок. Мирно и спокойно было все вокруг, словно бы и нет войны. И это категорически не нравилось, особенно потому, что означало неприятный факт – впереди наших немцы уже раздавили. Бой вдали еще был слышен ночью, когда он привел на эту высоту свою роту – десять новехоньких Т–34, усиленных стрелковой ротой и артиллерийской батареей.
Приказ комбата был ясен: прибыть до двух ночи, оседлать эту продолговатую высоту и воспретить движение неприятеля по шоссе. То, что противник попрет здесь, было понятно – шоссе стратегически важно. Значит, надо «не пущать!»
Оборону развернули на обратном скате высоты, окапывались, налаживали связь и прикинули взаимодействие, посоветовались и решили, где встать батарее и как поддерживать огнем друг друга. Радовало, что под пологим склоном высоты течет речка-переплюйка. Танки ее пройдут вброд без особых проблем, но берега низкие, топкие, скорость придется сбросить, а танк без скорости – хорошая мишень.
Светало. Туманная дымка висела легкой занавесью над землей. И жаворонок заливался самозабвенно. Свежо еще и прохладно, но день будет жарким, как и должно быть в июле.
Бочковский залез на башню своей машины.
– Давай, Петя, помалу вперед! – сказал мехводу.
Танк мягко, словно пассажирский поезд, двинулся к гребню – так, чтоб командир мог осмотреться, будучи незамеченным с той стороны, высунувшись из-за гребня только до плеч, но чтоб вся долина была видна. Вид открылся идиллический: низина с горушки просматривалась далеко, закрытая легкой кисеей тумана, а там, где дымка поредела – видны копны сена. Летнее солнце быстро поднималось, разгоняя ночной туман.
Тихо все. Мирно. И жаворонок в небе.
Оглядел свои позиции, остался доволен. Пехота и артиллеристы зарылись в землю и ухитрились при этом замаскироваться по мере сил, танки стоят, где положено, ждут. Замполит подошел, доложил, что побеседовал со всеми экипажами, моральный дух высок, рвутся в бой.
Это хорошо, конечно, да вот во всей роте только два экипажа обстрелянных, остальные такие же новенькие, как и танки. Приложил снова бинокль к глазам и непроизвольно оторопел от неожиданности.