Захватывающие деяния искрометного гения - стр. 26

, когда вокруг все в крови… Это же невозможно… А может, все-таки… Ведь кровь течет так медленно… Может течь несколько дней, сколько дней пройдет, пока все не вытечет, но, может, так и нужно, это естественно, вытечет медленно, как когда пиявок ставят… Да нет, мудак ты, больной мудак, – какие пиявки. Стоит потом рассказывать, как все было? Точно нет. Скажем: умерла дома. Вполне приличное объяснение. Так, помнится, говорили о том парне, который застрелился после выпускного вечера, и о парне с художественного факультета с глазами Марти Фельдмана[34]. А еще была женщина с раком костей, она заперлась у себя дома и подожгла его. Невероятно. Что это было – акт мужества или она спятила? Так легче, что ли, – спалить все вокруг? Да. Нет. «Умерла дома». Так и скажем, ни слова больше. Так или иначе все всё узнают. И никто ничего не скажет. Прекрасно. Прекрасно. Прекрасно.

Я выливаю содержимое кюветы в раковину, поверх скопившихся там объедков. Включаю воду и измельчитель отходов, который все перемалывает. Голос Бет доносится из комнаты.

– Мам, надо ехать.

– Нет.

– Серьезно.

– Нет.

– Надо.

– Ничего не надо.

– Хорошо, чего ты хочешь?

– Остаться здесь.

– Но это невозможно. У тебя идет кровь.

– Вы говорили, что мы останемся здесь.

– Мам, ну, прошу тебя.

– Ты обещала.

– Но это же безумие.

– Вы обещали.

– Нельзя же просто лежать и истекать кровью.

– Позвоните еще раз медсестре.

– Мы уже звонили. И не раз. Она говорит, чтобы мы привезли тебя. Они нас ждут.

– Позвоните другой медсестре.

– Мам, ну прошу тебя.

– Идиотизм.

– Не надо называть меня идиоткой.

– Я не называла тебя идиоткой.

– Так кого же ты только что назвала дураком?

– Никого. Я просто сказала, что это идиотизм.

– Что идиотизм?

– Что от крови из носа можно умереть. Я лично не собираюсь.

– А медсестра сказала, что это возможно.

– И доктор сказал, что это возможно.

– Если мы поедем туда, то мне уже не вернуться.

– Вернешься.

– Нет.

– О господи.

– Я не хочу туда ехать.

– Мама, не плачь, пожалуйста.

– Не говори так.

– Извини.

– Мы тебя вытащим оттуда.

– Ма?

– Что?

– Ты выйдешь оттуда.

– Вы хотите, чтобы я там осталась.

– О господи.

– Вы только посмотрите на себя. Вылитые Труляля и Траляля[35].

– Чего?

– У вас просто планы на сегодняшний вечер.

– Господи.

– Это же новогодняя ночь. И у вас свои планы!

– Ладно, лежи, истекай кровью. Пока не умрешь.

– Мам, ну пожалуйста.

– Лежи, и пусть себе кровь течет. Только у нас полотенец не хватит. Надо сходить в магазин за новыми.

– Ма?

– И диван испортишь.

– Где Тоф? – спрашивает она.

– Внизу.

– Что он там делает?

– Играет.

– Что он будет делать?

– Он поедет с нами.

В дальнем конце подъездной дорожки отец стоял на коленях. Бет смотрела на него через серое зимнее окно, и на какой-то миг, буквально на секунду, эта картинка ей даже понравилась. А потом она поняла. Он падал. На кухне, в ванной. Она помчалась к двери, рванула ее на себя и побежала к отцу.

Я разгребаю заднее сиденье универсала, стелю одеяло, кладу подушку к боковой двери и запираю ее. Затем возвращаюсь в дом.

– Ну, и как я окажусь в машине? – спрашивает она.

– Я тебя отнесу, – говорю я.

– Ты?

– Ага.

– Ха-ха!

Мы берем ее куртку. И еще одно одеяло. Берем кювету. Пакет для вливаний. Запасной халат. Тапочки. Перекус для Тофа. Бет относит все это в машину.

Я открываю дверь в подвал.