Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945 - стр. 7
«Барбаросса»: за и против
В 1190 г. Фридрих I, возможно самый известный немецкий император, после своего блестящего правления взял в руки крест и возглавил свои легионы в походе в Святую землю. В походе он утонул. Именно его прозвище Барбаросса стало кодовым именем кампании, призванной претворить в жизнь заветную мечту о завоевании непостижимого Востока. Знаменитая и часто цитируемая в последние годы «Директива № 21» на деле знаменует собой лишь один шаг – необходимый и логичный, разумеется – от сообщничества к двуличности.
Разбились мечты о сокрушении Англии одним ударом, испарились последние иллюзии германо-советской «дружбы, скрепленной кровью».
«Немецкая армия, – говорилось в директиве фюрера, – должна быть готова разгромить Советский Союз в ходе одной молниеносной кампании (операции «Барбаросса») еще до того, как будет окончена война с Англией. Для этого армия должна будет задействовать все имеющиеся формирования…»
В соответствии с планами операции, представленными Генеральным штабом, Гитлер постановил: «…основная масса советской армии в Западной России должна быть уничтожена в ходе быстрых и глубоких операций путем продвижения мощных подвижных группировок; отступление способных сражаться сил советской армии на просторы российской территории должно быть предотвращено… Конечной целью операции является создание линии обороны против азиатской России по линии Астрахань – Волга – Архангельск».
Все приготовления должны были быть закончены к 15 мая 1941 г.
Вот так несколько фраз перевернули новую страницу истории. У Гитлера не было причин отступать. Генералы, такие как Кейтель и Йодль, слепо верившие в своего фюрера, с воодушевлением готовились к кампании. Руководство партии точило зубы в предвкушении. Однако некоторым здраво рассуждавшим аналитикам это решение казалось абсурдным.
Адмирал Редер (гросс-адмирал с 1939 г.), главнокомандующий кригсмарине (ВМС) с 1935 по 1943 г., откровенно осуждал его. Настаивая на необходимости сосредоточить весь военный потенциал против Великобритании, он настоятельно призывал отложить Восточную кампанию хотя бы «до победы над Англией». Германия не могла одновременно вести обе кампании. Оппозиционные мнения были распространены и в Генеральном штабе сухопутных войск. Отношение начальника штаба генерала Гальдера к предстоящей кампании с самого начала было противоречивым. Он не переставал задавать вопросы и высказывать опасения с того момента, когда впервые услышал о плане Гитлера. Хоть он и делал все возможное для подготовки к вторжению, в своем дневнике со свойственной ему добросовестностью он все же пересказывал свои беседы с начальником ОКХ генералом фон Браухичем: «Цель не ясна. В борьбе с британцами это не поможет. Существенного улучшения нашего экономического потенциала мы не достигнем. Риск на Западе нельзя недооценивать».
Другие старшие командиры также выражали сомнения – не столько по поводу вторжения как такового, сколько по поводу его сроков и осуществимости. Даже столь блестящий и лояльный генерал Гудериан позднее заявлял (правда, уже в ретроспективе), что он и его коллеги были ошеломлены, когда их впервые посвятили в детали операции «Барбаросса». «Неужели произойдет то, что я считал невозможным? Гитлер, в такой резкой форме критиковавший немецкое правительство 1914 г. за то, что оно не смогло уберечь страну от войны на два фронта, теперь сам сознательно… толкает нас на пресловутую войну…»