Заговорщики. Преступление - стр. 3
Но Гопкинса нелегко было провести. Он не верил в филантропию Рокфеллера. Если Рокфеллер заинтересовался ураном, значит, пронюхал кое-что о деле, которое Гопкинс считал своим собственным секретом. Но Гарри понимал, что расспрашивать Ачеса бесполезно. Лучше пропустить это сейчас мимо ушей. Еще будет время выяснить, как могло попасть в лапы Рокфеллера дело, о котором знали только двое-трое ученых да сам Гарри. Он вернулся к прерванному разговору:
– Послушайте, Дин, если вы поймете, что Морган и другие имеют право на свою долю в Европе, то ваши интересы там тоже только расширятся. Одно цепляется за другое.
– В том смысле, что Морган пытается выкинуть нас с поля банковской деятельности в Европе? Да тут все цепляются друг за друга.
– Я хочу сказать: мы не можем позволить втянуть нас теперь в войну в Европе только потому, что это угодно Рокфеллеру.
– Мы же не мешаем развязывать войну, где кому вздумается, так пусть и «другие» нам не мешают.
– Мало не мешать, Дин, – злясь, но не теряя выдержки, проговорил Гопкинс. – Необходимо действовать вместе. Понимаете: сообща… Честное слово, можно подумать, что вы даже в школе никогда не участвовали в драке заодно с другими.
– Я действительно предпочитал драться в одиночку.
– Ну, теперь другие времена. Этак многого не добьешься.
– Мы никогда не отказывались от разумных планов, готовы действовать сообща, – тоном примирения проговорил Ачес, но тут же поспешно прибавил: – Если нас не пытаются оставить в дураках.
– Ну, Дин, с такими малыми, как вы, Рокфеллер, кажется, может не бояться, а?
Гопкинс, в волнении ходивший по кабинету, устало опустился в кресло.
– Поскольку речь идет не о какой-нибудь южноамериканской республичке, а о мире, Дин, о целом мире, то нельзя лезть в это дело очертя голову. Только овладев всем, вы сможете поделить между собою и все сокровища. Иначе рискуете остаться и без мира и без его сокровищ. Понимаете?
– Я-то все понимаю, но мне сдается, что не все понимаете вы, Гарри.
– Например?
– Вы не понимаете, что не выборы президента, а ситуация в Европе – вот главное на сегодня.
– В этом мы сходимся. Я только не соглашусь с тем, что одно не связано с другим. На черта вам будет выгодная ситуация в Европе, над созданием которой мы столько потеем, если в Штатах не станет умного человека, способного ее использовать. А такой человек у нас один.
– Мы бросили бы свою гирю на его чашу, если бы были уверены…
Ачес, не договорив, вопросительно уставился на Гопкинса. Тот неохотно спросил:
– Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?
– Да.
– Поговорю.
– Не откладывая.
– Да.
– И откровенно.
– Он чертовски щепетилен.
– Нам миндальничать некогда.
– Грубостью у него можно провалить все дело.
– Тогда мы будем знать, что делать.
– Пояснее, Дин.
– Мы бросим гирю на другую чашу выборных весов.
– При нынешнем настроении американцев это не решит дела в вашу пользу. Американцы за Рузвельта.
– Тогда напомните ему, что американские президенты не бессмертны! – угрожающе выпалил Ачес.
Гопкинс приподнялся было в кресле с гневно сжатыми кулаками, но тут же в бессилии упал обратно. Задыхаясь, проговорил:
– Ваше счастье, что мы одни…
– Я же адвокат, Гарри, – с недоброй усмешкой заметил Ачес.
– Ваше счастье…
– Хорошо, можете не напоминать об этом ФДР, достаточно того, что вы будете помнить о судьбе Гоу. – И прежде чем успел прийти в себя ошеломленный Гопкинс, Ачес поспешно предложил: – Вернемся к делу?