Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - стр. 37

Руководителем, если так можно выразиться, исполнительной власти оппозиции, каковым при благоприятном стечении обстоятельств мог бы стать Хаммерштейн, оказался человек, занимавший более скромный пост и имевший не столь внушительный послужной список. Полковник (позднее генерал–майор[25]) Ганс Остер хотя внешне и отличался от Хаммерштейна, но по сути был сделан из того же материала. Среднего роста, стройный и элегантный в отличие от массивного Хаммерштейна, прямой и открытый, он напоминал кавалерийского офицера. Он также ценил радости жизни, может, не столь рьяно, как Хаммерштейн, но столь же искренне и от всей души. Он очень любил лошадей; был преданным другом, любил и уважал своих друзей; с радостью проводил время в компании своих товарищей–офицеров; иногда не упускал случая и пофлиртовать[26].

Из тех способных и мужественных людей, которые попали в руки вызывавшей у всех страх СД (службы безопасности), никто не произвел на своих «тюремщиков» столь сильного впечатления, как Остер[27].

Будучи по натуре человеком прямым, Остер часто забывал об осторожности и оказывался на грани того, чтобы самому себя выдать. Как и Герделер, он выражал свои взгляды слишком громогласно и откровенно, особенно за праздничным столом; о столь неосторожном поведении он сам искренне сожалел.

В своей откровенности и прямоте он подчас был слишком агрессивен; подобная манера поведения привела к тому, что наиболее чувствительные его соратники между собой называли его «ваша саксонская светлость»; этот термин обычно применялся по отношению к англосаксам в значении «знайка–зазнайка» или «гордый полузнайка»[28].

Другие считали, что это прозвище следует понимать в положительном смысле; оно подчеркивает, что Остер был жизнерадостным, оптимистичным, не отягощенным как условностями, так и отрицательной информацией, отказывающимся смотреть на мир через темные очки и видеть все в черном свете, был прекрасным другом и абсолютно честным человеком. Немногие вызывали столь теплый отклик в сердцах столь многих людей[29].

Многие хорошо знавшие Остера отмечали, что помимо открытости и искренности ему было присуще внутреннее неприятие подлости, пошлости и низости в любой форме их проявления. А его оптимизм они связывали с его внутренним убеждением, что добро все равно победит зло. Вера Остера в силу Провидения и его феноменальная работоспособность позволяли ему относительно легко переносить неудачи и работать после этого с ничуть не меньшим рвением и энтузиазмом.

Как и большинство тех, кто участвовал в Сопротивлении в соответствии со своими идеалами, Остер отвергал нацизм именно в силу своей честности и порядочности и своего понимания, что хорошо, а что плохо. Он презирал и ненавидел нацизм до белого каления, не признавая в этом вопросе никаких оговорок, компромиссов или оправдывающих обстоятельств. Кризисная ситуация с Фричем только еще более усилила в нем чувство горечи и разочарования, а также чувство личной ответственности и предназначенности решительно действовать, чтобы изменить происходящее. Остер служил в полку, которым командовал Фрич, и относился к нему с восхищением и преданностью. Для человека, который не умел делать и чувствовать наполовину, то, как Гитлер обошелся с Фричем, которого он почти боготворил, не могло не быть сильнейшим шоком, поразившим его до глубины души. «Я относился к тому, что произошло с Фричем, как к тому, что произошло со мной», – говорил Остер следователям в 1944 году. Как человек, сопереживавший Фричу, настоящий «паладин Фрича», относившийся к нему с огромным уважением, после всего происшедшего Остер еще более утвердился в убеждении, что цель его жизни состоит в том, чтобы отстранить Гитлера от власти.