Загадки поля Куликова - стр. 40
Так вот, в Строевском и Фроловском списках Новгородской четвертой летописи Слова о житии и преставлении нет! Появляется оно в Толстовском, по бумаге датируемом 1497 г., да еще и неполном. Между прочим, нет такого произведения и в Рогожском летописце, Симеоновской летописи, и даже в Типографской летописи, датируемой началом XVI в. Там везде содержатся относительно небольшие варианты, без особых восхвалений рассказывающие о жизни и смерти Дмитрия Ивановича.
Так что без натяжки можно допустить: Новгородская четвертая летопись писалась в 80-е годы XV в., на излете новгородской независимости. А лет через пятьдесят, когда Москва уже окончательно утвердила свое самовластие, она подвергалась редактуре.
Но все это носит все же довольно умозрительный характер. А вот что абсолютно точно, так это то, что автор Пространной повести в список погибших на поле Куликовом включал людей, никакого отношения к этому не имевших. Ладно, допустим, что относительно Федора Тарусского можно спорить. В родословных книгах действительно есть Федор Андреевич и его сын Федор Федорович Тарусские. Так что при особом желании можно допустить, что отец погиб в 1380-м, а сын в 1437-м. Хотя по тем временам в 60 лет мечом махать… А ведь сыну погибшего в 1380 г. Федора Андреевича к 1437-му должно было быть самое малое 57, если он был посмертным ребенком. Так что сомнения Салминой вполне понятны. Второй же добавкой к перечню Краткой повести является Дмитрий Монастырев. Погибший… Догадываетесь, где? В битве при Воже, о чем есть соответствующая запись в той же самой летописи, в которой размещена и Пространная повесть. О боже, опять эта Вожа! Возникает впечетление, что летописцы на самом деле два эти сражения постоянно путают.
Третьим же назван некий Мстислав, брат Федора Тарусского. Ну вот тут как хотите! Внимательнейшим образом проштудировал историко-генеалогический свод русских князей [68], составил выборку тарусских князей: нет там Мстислава! У Юрия Михайловича, родоначальника династии (удел создан в 1246 г.), записано четыре сына: Всеволод, Константин, Иван и Семен. Дети тех: Андрей, Дмитрий, Иван, Александр, Федор и Юрий. Внуки: Александр, Федор, Тимофей, Василий, пара Романов, пара Константинов и целых три Ивана. И никаких Мстиславов. Да и вообще, господа, с чего это в конце XIV в. княжескому сыну вдруг языческое имя дали бы? Это вам не X–XII в., когда крестное имя князя только близкие знали. Со времен Александра Невского на северо-востоке начало укрепляться обыкновение сынов христианским именем называть. На юге выбрыки еще случались. Вон, Олег Иванович Рязанский и сам нехристианское имя носил, так еще сынишку старшего наименовал Родославом. Ну ничем хорошим это не кончилось: сгинул парень в литовской тюрьме. А Рязань после Олега досталась сыну с освященным именем – Федор.
Вообще, в генеалогическом своде, о котором я говорил, на XIV в. только один Мстислав отмечен: Мстислав Святославович Карачевский. Карачевские князья, конечно, с тарусскими в родстве находились (все они там, в так называемых Северских княжествах, от Михаила Черниговского произошли). Только на момент Куликовской битвы этому Мстиславу было года два-три, поскольку папа его женился около 1377 г.
Как видим, новые подробности оказываются сомнительными или вовсе неверными. Что касается самого текста, то он, очевидно, представляет собой объединение информации с «художественным словом». Исследователи находят в Пространной летописной повести реминисценции из Жития Александра Невского и паремийного Чтения о Борисе и Глебе, а также многочисленные библейские цитаты. В описании скорби русских женщин и в «плаче Мамая», говорят, использовано апокрифическое «Слово на Рождество Христово о пришествии волхвов».