Загадки олигархов, или Я всегда договорюсь со своей совестью - стр. 21

Посмотрев на следователя опустошённым взглядом, я вскинула голову и тихо сказала:

До моего сознания вдруг дошло, что теперь я подследственная. Во мне накопилось столько негативных чувств. Это были страх, отчаяние, безысходность, агрессия, злоба, тревога и лютая ненависть. Я не знала, как мне доказать свою невиновность и с достоинством выйти из этой ситуации. Сидя в СИЗО в подследственной камере, я проклинала себя, что тогда не осталась со своим мужем, а улетела первым же рейсом, наведя на себя лишние подозрения. Я думала о Даниле, о его девушке, которая обвиняла меня в его убийстве, и пыталась понять, почему Данила подарил эти часы именно мне. Возможно, девушка говорила правду, и он действительно показал ей эти часы перед поездкой. Возможно, он действительно ехал на разговор к какой-то замужней женщине, которая вылетела туда со своей семьёй. Быть может, он хотел подарить ей эти часы, серьёзно поговорить и определиться в отношениях. Всё могло быть именно так, но я не была той женщиной, которую он любил. Я была просто очень похожа на неё. Муж, сын… Этим вполне оправдывается повышенный интерес к первой встречной женщине, которая приехала на курорт со своей семьёй. Все говорят, что Данила принадлежал к криминальным кругам, а это значит, что именно там и нужно искать убийцу. Если человек ходил с оружием, значит, он чего-то боялся.

Мой адвокат пытался добиться, чтобы до суда меня отпустили домой, но эта попытка не увенчалась успехом. Говорят, что человек ко всему привыкает, но я никак не могла привыкнуть к своей новой жизни. Впереди у меня был суд, и от этого мне становилось ещё тяжелее. Мне вспоминался Владик, который тянул ко мне свои ручки и спрашивал, почему я пропала. Я вспоминала Мишу и то, какой же он всё-таки хороший муж и отец. Я лежала на шконке, иногда спускалась вниз для того, чтобы справить нужду, ела хлеб, пила воду и опять забиралась наверх. Несколько раз я виделась с адвокатом, который убеждал меня в том, что всё обойдётся, и что скоро я буду на свободе. Я отвечала на какие-то вопросы, молча кивала и тупо смотрела перед собой. Я спала на втором ярусе и прямо перед моей кроватью висела лампочка без абажура. Глаза постоянно слезились, болели, кололи, и по ночам мне приходилось накрывать их полотенцем.

Иногда по ночам я молча глотала слёзы, потому что понимала, что я не могу дать волю своим чувствам. Тут ни в коем случае нельзя обращать на себя чужое внимание. Я постоянно отрицала свою причастность к убийству, и чем больше я её отрицала, тем всё яснее понимала тот факт, что ещё немного – и у меня больше не останется сил для борьбы.

Последняя надежда была на моего адвоката. В камере говорили о том, что с хорошим адвокатом всегда можно выкрутиться, поэтому у меня ещё оставалась маленькая надежда на чудо. Самой страшной новостью для меня оказалось то, что погибшего Данилу неоднократно видели в машине у моего дома. Его по фотографии опознали мои соседи. Это известие убило меня окончательно, и я вообще перестала что-либо понимать. Получается, что до этой злосчастной поездки Данила приезжал к моему дому и просиживал там часами.

Я вспомнила тот момент, когда увидела его в первый раз. Тогда я подумала о том, что я где-то видела его раньше, но так и не смогла вспомнить где. Вот почему его лицо показалось мне знакомым.