Загадка старого дома. Приключения частных детективов - стр. 43

– Да, наверное, – согласился я.

Вечером мы встретились в офисе.

– Вы обратили внимание на то, что двухэтажный дом так глубоко врос в землю? – спросил меня Краснощеков. – Я покопался в архиве и узнал, почему это произошло. Оказывается, он и дом Риты – единственные в квартале, уцелевшие во время страшного пожара в Иркутске в июне тысяча восемьсот семьдесят девятого года. В Иркутской летописи говорится, что это было большое бедствие для города, началось оно двадцать второго июня. Стоял жаркий и ветреный день. Около четырех часов дня вспыхнул пожар в Глазковском предместье, а в пять часов вспыхнул пожар на Баснинской[1] улице, во дворе, где сейчас слюдяная фабрика. Загорелись амбары, сеновалы, и из-за скученности построек огонь перебросило на смежную усадьбу, а от нее он, подгоняемый ветром, перекинулся на улицу Большую Трапезниковскую[2]. Огонь шел сплошной стеной, остановить его не было никакой возможности. Тучи дыма затмили солнце. Жители, видя, что огненное море разливается именно в их сторону, бросили свои дома и имущество и бежали на берег реки Ушаковки. Всеми овладела паника, думали только о спасении жизни. К ночи догорало уже четырнадцать кварталов, а двадцать третьего июня пожар возобновился, и сгорело еще немало построек. Но, что удивительно, когда огонь уже почти дошел до данного двора, ветер переменил направление, и дома уцелели.

– Повезло! Но что это нам дает для понимания происходящего в квартире Риты?

– То, что эти два дома были построены до тысяча восемьсот семьдесят девятого года и значит, то, что происходит в квартире Риты, может уходить корнями в девятнадцатый век. Поэтому нам надо подробно изучить, кто здесь проживал.

– Но мы можем говорить только о двухэтажном доме. Ведь одноэтажный внутри двора не врос в землю.

– Это легко объяснить. Дорогу по улице много раз подсыпали и асфальтировали, существенно приподняв ее уровень. Кроме того, двухэтажный дом тяжелее, и под его весом нижние прогнившие бревна могли просесть. А дом господ находился внутри двора, и, следовательно, уровень земли существенно не менялся.

– Логично, – согласился я.

В этот вечер мы наконец-то застали дома молодую пару – соседей Риты.

– Давно вы переехали жить сюда? – спросил Краснощеков хозяина квартиры Льва – молодого человека лет тридцати.

– Около года. Раньше мы жили на окраине города. Но мама моей жены с нами обменялась, и мы переехали. Мы работаем недалеко отсюда.

– Говорят, что у вас есть дача?

– Да, ее приобретение по времени почти совпало с переездом. Мы во дворе построили небольшую кладовку, для хранения садового инвентаря. Соседи не возражали.

– А что вы можете сказать о ночных шумах? – спросил я.

Показалось, что парень немного смутился.

– Что вы имеете в виду?

– По ночам вы не слышите какие-нибудь странные звуки?

– По ночам?! – удивился парень. – Нет, мы с женой крепко спим. За день так устаем, что едва ноги доносим до дома. Перекусим – и сразу спать.

– А в кладовке, кроме инвентаря, что храните? Урожай? – спросил Краснощеков.

– Что вы, какое там. Мы ведь купили неразработанный земельный участок. Сами знаете, пока раскорчевали, землю перекопали, и зима наступила.

– Тогда что вы держите в мешках, которые стоят в сарае?

– В мешках? – смутился парень. – В сарае? – Глаза его забегали.