Загадка неприкаянной души - стр. 23
– Так это, Кристина, – прервал Рыбак тягостные раздумья начальницы, – Дубов, он ясно дал понять, что без бутылки откровенничать не собирается. А он такой, что один пить не будет. Так что я сейчас машину брошу во дворе, куплю коньяк и поеду на общественном транспорте. А ты уж замолви за меня словечко перед Аськой, хорошо? Скажи, что я ради общего дела…
– Тьфу ты, – выдохнула Кристина. Иван просто боится, что, вернувшись домой навеселе, получит нагоняй от Аси. А она уже придумала черт знает что.
– Скажу, конечно, – заверила она Рыбака, ныряя в автомобиль. Сиденье было ледяным, и она невольно охнула.
– Что случилось? – мгновенно отреагировал Иван.
– Все нормально, – включая подогрев салона и стекол, отозвалась Кристина и поделилась с Рыбаком изысканиями Федора в части сгоревшей станции электросамокатов.
– Надо будет Дубову еще и этот вопрос задать. Может, я тогда завтра с утра сразу в гимназию рвану? – спросил Рыбак.
– Давай лучше встретимся в офисе, обменяемся информацией и решим, что делать дальше. Хорошо?
– Хорошо. Ты только Асе не забудь сказать… И еще, чуть не забыл, Котовский, следак, который занимается делом Герасимова, мутный какой-то. То ли на контакт идти не хочет, то ли реально забил на поиски. Может, попросишь Щедрого, чтобы он оказал посильную помощь?
– А сам не хочешь? – усмехнулась Кристина.
– Мне кажется, у тебя лучше получится. Можем завтра утром вместе позвонить. Хочешь?
– Утром сориентируемся, – уклонилась от прямого ответа Кристина – с тех пор, как в ее жизни появилась девочка Настя, утро для нее и Рыбака наступало в разное время.
– И Асе, Асе не забудь позвонить!
– Обязательно, – пообещала Кристина, медленно трогаясь с места.
Глава 8
– Докопался? По-нят-но. Ты всегда быстро соображал. Да знаю я, что этот сукин сын нигде не работает, – заявил Дубов после второй рюмки коньяка – до этого говорить о пропавшем зяте он категорически отказывался.
Рыбаку, который привык видеть бывшего шефа энергичным и подтянутым, старик с седой щетиной и редкими волосами казался мошенником, укравшим чужую личность. От прежнего Дубова остался только голос – резкий, командный да любимое словцо «по-нят-но», произносимое с ленивой растяжечкой.
– Ты Аленке, главное, не говори. Она думает, что замужем за профессором, а он… – Тут Дубов произнес замысловатую фразу, в которой упомянул зятя и его маму.
– А жили-то они на что? – спросил Рыбак, наливая по третьей рюмке.
– Да он что-то шаманил. Ну и я подкидывал с пенсии.
Иван вспомнил щегольскую шубку бывшей супруги, длинные перчатки. Он и на автомобиль ее обратил внимания, еще не зная, кто на нем приехал. Симпатичный такой новенький пятидверный «Мини Купер» зеленого цвета. На пенсию, пусть даже полковничью, такой явно не купишь.
– В смысле – шаманил?
– Наливай!
Дубов поднял рюмку, посмотрел содержимое на свет, наклонил – и по стенке медленно потекли маленькие капли.
– Плачет. Хороший коньяк. Десять лет, говоришь? А ты знаешь, что коньяк зреет только в бочке, а как попал в бутылку – все. Я, дурак, молодым – Аленке с этим придурком – подарил бутылку коньяка, чтобы выпить на пять лет свадьбы. Думал, будет пятнадцатилетний. Ан нет. Коньяк оказался дерьмовым. Как и зять. Ты, Ванька, был отличным мужем Аленке. Ну, взбрыкнула она, с кем не бывает, может, стоит попробовать сначала? Вы уже не те… Битые… Умные… – Старик опрокинул рюмку, крякнул довольно. – Что скажешь, Ванюша? Аленка у меня – невеста с приданным. Нет, ты не думай, что это плоды коррупции с моей стороны. Муженек постарался.