Зачёт на беременность - стр. 28
— Ты в своём уме, Кира? Чтобы я с ней? Нашла кого слушать. Её Саломонов позвал на днях потусить с нами на даче, а она придумала невесть что. Клеилась целый вечер.
Сердце встревоженно отзывается в груди, но я глушу его порывы.
Нужно понять, что это окончательная точка между нами, несмотря на то, соврала мне Милана или нет.
— Как жаль, что мне всё равно, — заявляю совершенно безэмоционально.
Понимаю, что Костя не даст уйти, поэтому сама протискиваюсь к выходу.
— Ты делаешь мне больно! — выкрикиваю, когда он хватает меня за плечи, чтобы остановить.
— Прости, — его взгляд виновато-извиняющийся, а руки тут же перестают удерживать.
Конечно, ни капли физической боли он не причинил своим касанием. Только моральную. Максимально больно, ведь тело ещё понимает, как откликалось на его касания.
— Почему ты не сказала про ребёнка, Кира? — останавливает меня фразой, когда я уже успеваю выскочить за порог.
Мгновенно застываю на месте и оборачиваюсь к нему с неморгающим взглядом.
— Я был вчера у тебя дома и говорил с твоей мамой, — признаётся.
Теперь его поникшее состояние обретает смысл.
— Ты должна была сказать, — уверенно заявляет. — Это ведь и мой малыш.
От того, как резко теплеют его глаза после произнесённых слов, горло начинает стискивать оковами непролитых слёз.
— Не твой, — несмело и негромко говорю.
— В смысле? Неважно, что между нами произошло! Я никогда не откажусь быть отцом.
— Всё просто, Костя, — болезненно ухмыляюсь и чувствую, как к глазам подступают непролитые слёзы. — Не ты отец.
Сбегаю по лестнице, пока собственные слова набатом повторяются в голове.
Двенадцатый этаж – самое то, чтобы пробежкой привести мысли в порядок.
Немного успокаиваюсь, когда понимаю, что Костя не бежит за мной, дабы догнать.
Слишком озадачила его произнесёнными словами? Причинила боль?
Значит, один – один.
В одну секунду слёзы застилают глаза, а я теряю счёт ступенькам, которые переступаю.
Путаюсь и понимаю, что уже лечу куда-то вниз.
Бетон оставляет болючие отметины на теле. Приземляюсь, больно ударяясь копчиком. И реву.
Полностью даю волю слезам.
И в большей мере не потому, что так глупо упала с этой чёртовой лестницы, а от того, что не понимаю, в какой момент моя жизнь настолько сильно изменилась.
Всё ведь было так хорошо, а теперь я в полнейшем замешательстве и непонимании, что делать дальше.
— Кира? — раздаётся где-то совсем близко. — Господи, что с тобой?
Крепкие руки Матвея Мирославовича обхватывают и поднимают с холодной ступеньки.
Он обхватывает моё лицо, пытаясь заглянуть в глаза, но я не даю этого сделать – гипнотизирую взглядом пол.
Откуда он тут взялся вообще?
Или мой мозг просто решил пошутить надо мной, и это всё иллюзия?
Но нет же, аромат, голос и касание рук к телу вполне реальное.
— Пошли, — оценив моё состояние, тянет и заводит в одну из квартир, предварительно открыв дверь.
Пытаюсь успокоиться и не стоять истуканом.
Замечаю, что Матвеев снимает с меня курточку.
— Что Вы, — испуганно понимаю, что здесь вообще произошло пару минут назад. — Извините. Я просто случайно упала. Ничего страшного. Сейчас пойду домой.
Отскакиваю, вновь пытаясь застегнуть куртку, но пальцы так дрожат, что совершено не слушаются.
— Стоять, — строго гаркает он и возвращает обратно, всё-таки снимая куртку. — У тебя куртка порвалась, и локоть разбит до крови. Хочешь инфекцию занести? Не пойдёшь никуда, пока не обработаем.