Забытый сад - стр. 60
– Да, мама?
– Всегда остерегайся человека, о котором я говорила.
Элиза была верна слову. Почти во всем. Она доставала горчичницу всего два раза, но только чтобы посмотреть, погладить пальцами брошь, совсем как мать, ощутить ее магию, ее бесценную власть, прежде чем быстро и старательно запечатать крышку свечным воском и убрать горшочек на место.
Но в тот день девочка достала его не для того, чтобы взглянуть на мамину брошь утрат. Нет, Элиза кое-что добавила в горчичницу. Свое собственное сокровище, свой собственный запас на черный день.
Она вытащила небольшой кожаный мешочек и крепко сжала его в кулаке, пытаясь впитать энергию его твердости. Эту безделушку Сэмми нашел на улице и подарил сестре. Игрушка какого-то богатого ребенка, оброненная и забытая, найденная и возрожденная. Элиза с самого начала прятала ее. Она знала, что, если Суинделлы найдут мешочек, их глаза загорятся и они заставят оставить его внизу, в тряпичной лавке. А Элизе он был нужнее всего на свете. Это был подарок, и он принадлежал ей. Большая редкость.
Прошло несколько недель, прежде чем девочка наконец нашла для него применение – прятать тайные монеты, те, о которых Суинделлы ничего не знали, которыми платил ей Мэтью Родин, крысолов. Элиза умела ловить крыс, хоть и не любила это занятие. В конце концов, крысы просто пытаются выжить, как могут, в городе, не склонном щадить тихих и кротких. Она старалась не думать, что сказала бы мать – та всегда любила животных, – а вместо этого напоминала себе, что особого выбора у нее нет. Если они с Сэмми хотят выжить, им нужны собственные деньги, тайные монеты, о которых Суинделлы не знают.
Элиза села на край камина, положила глиняную горчичницу на колени и вытерла измазанные золой ладошки об изнанку платья. Ничего страшного, ведь изнанку миссис Суинделл не увидит. Так что ее недоверчивый нос не задергается.
Когда Элиза сочла руки достаточно чистыми, она открыла мешочек, ослабила мягкую шелковистую ленточку, осторожно расширила горловину и заглянула внутрь.
«Спаси себя, – сказала мать, – и позаботься о Сэмми». Именно это и собиралась сделать Элиза. В мешочке лежали четыре монеты. Двенадцать пенсов и трехпенсовик, их хватит на пятьдесят апельсинов. Достаточно, чтобы начать карьеру торговцев апельсинами. Они заработают монет, купят еще апельсинов, и так у них появятся свои деньги, свое маленькое дело. Они смогут найти новое жилище, где будут в безопасности, где не будет бдительного, мстительного взора Суинделлов. Никто не будет постоянно угрожать передать их «благодетельницам» и отправить в работный дом… На лестничной площадке раздались шаги.
Элиза положила монеты обратно в мешочек, затянула ленточку и запихала мешочек в горчичницу. С колотящимся сердцем она засунула горчичницу обратно в трубу; запечатать можно и позже. Девочка едва успела вскочить и усесться, сама невинность, на краешек расшатанной кровати.
Дверь распахнулась, и вошел Сэмми, все еще черный от сажи. Он стоял в проеме двери, единственная свечка тускло мерцала в его руке. Брат казался таким хрупким, что Элиза сочла это игрой света. Она улыбнулась Сэмми, тот подошел к ней и достал из кармана маленькую картофелину, украденную из кладовой миссис Суинделл.
– Сэмми! – возмутилась Элиза, принимая мягкую картофелину. – Ты же знаешь, что она их считает. Она поймет, что ты взял ее.