Забытый плен, или Роман с тенью - стр. 24
– А что еще говорят?
– Я краем уха слыхал, что старик не наш, не местный. Построился здесь недавно, где-то с год назад, может, два, с тех пор и жил тут. Нелюдимый он был, ни с кем не общался.
– А внучка?
– Что внучка?
– Внучка давно в этих краях?
– А кто ж его знает? Вам бы, Андрей Ильич, с Василием потолковать, он наверняка уже все пронюхал, – предложил водитель и почесал макушку. – Ему бы дивизией командовать: башковитый, гад!
– Давай-ка, Иван Кузьмич, заглянем еще в одно место. Надеюсь, там ничего не сгорело.
– Так точно, – поддакнул Кузьмич, априори разделяя лебедевский оптимизм.
Звонить в знакомую дверь пришлось долго. Когда надоело тыкаться в бесполезную кнопку и Лебедев развернулся, собираясь уйти, дверь распахнулась. На пороге стояла приятная женщина лет сорока. Джинсы, мужская, в черно-белую крупную клетку рубашка навыпуск с засученными рукавами, волосы спрятаны под серой однотонной косынкой, концы которой забавно торчат на затылке, в руках мокрая тряпка.
– Вам кого? – Красивый грудной голос звучал доброжелательно, но не допускал панибратства. Эта женщина явно была из тех, к кому запросто не подойти.
– Добрый день, – вежливо поздоровался непрошеный гость, – мне бы хотелось поговорить с Аполлинарией. Она дома?
– Вполне возможно, только мне об этом ничего не известно.
– Простите?
– Вам ведь Нежина нужна?
– Да.
– Она больше здесь не живет. Опережая ваш следующий вопрос, скажу, что не знаю ее нынешний адрес, а значит, мне не известно о ее присутствии там. Я понятно излагаю? – Улыбка разбудила морщинки вокруг глаз, отчего лицо неожиданно стало еще более привлекательным.
– Излагаете вы, может быть, и понятно, но я ничего не понимаю.
– Не хотите пройти в дом? – отступила на шаг женщина. – Вы, вероятно, Андрей Ильич Лебедев из Москвы?
– Да.
– Проходите, – и повернулась спиной, уверенная, что сбитый с толку москвич двинется следом.
Здесь ничего не изменилось, только все загромождали огромные картонные коробки, чемоданы, полиэтиленовые мешки с одеждой и узлы, где угадывались подушки. В кухне был порядок, правда, на столе, за которым Лебедев чаевничал когда-то с хозяйкой, выстроилась шеренга ярко расписных глиняных фигурок, тут же валялась упаковочная бумага.
– Чай, кофе? На беспорядок не обращайте внимания, чтобы его ликвидировать, хватит и минуты.
– Воды, если можно. У меня, к сожалению, мало времени.
Она молча достала из холодильника «Боржоми», ловко откупорила бутылку, подала шипящий стакан. – Я перебралась сюда вчера, а два дня назад этот дом купила. Со всей утварью, даже с инструментами в мастерской, знаете, как на Западе. Там ведь именно так продаются дома, что, кстати, очень удобно. Искала давно, а тут позвонил знакомый риэлтер и предложил посмотреть. Цена оказалась приемлемой, даже сверх ожиданий. Сделку оформили быстро, подождите минутку. – Вышла из кухни, через пару минут вернулась с чем-то плоским, прямоугольным, завернутым в плотную белую бумагу. – Поленька предполагала, что вы можете зайти, и оставила для вас это. – Она протянула обклеенный прозрачным скотчем презент.
– Спасибо. С новосельем вас…
– Ирина, – подсказала новоиспеченная хозяйка.
– С новосельем вас, Ирина. А больше ничего не просила передать?
– Нет, только это.
В машине Лебедев положил сверток на заднее сиденье и уставился в лобовое стекло.