Забытые - стр. 47
– Минин, ты в школе троечник был? Ну что за «плавнее», «вжимай»? – задорно рассмеялась Светка, перебрасывая через плечо лямку «бешки».
– Так, Салтеева, ты снова училку только не включай. Будто не знаешь, как я учился. Из одной школы всё-таки.
– Так я на три класса младше, – показала язык девчонка, тряхнув волосами. – Вдруг ты там чем-то гениальным отметился?
– Все троечники гении. Это факт, – нахмурившись для виду, прервал её Толик и спрыгнул на траву. – Так, Гаврилов, Мезенцев, Уколова, вы вместе с Салтеевой! Вперёд!
Седов поставил нам непростую задачу, чтобы стрелковая подготовка была не ниже ста баллов на третьем уровне. На пилотские «ашки» и «бешки» были установлены коллиматорные прицелы, но даже это пока не помогало набрать сорок пять баллов на тройке. Чем мы усиленно и занимались второй день. Причём тут я? Так теперь я не только наставник по подготовке пилотов шагоходов, но и помощник инструктора по стрелковой подготовке. Радости полные штаны. В общем, пока хвастаться сильно было нечем. Правда, были исключения.
– Светка-то молодец, – сказал Минин, показывая мне пальцем на палящую в выскакивающие мишени Салтееву. – Она и ещё пара-тройка могут уже и четвёрку брать.
– Согласен.
– Забугорный, спину согни! Как я учил передвигаться в боевой обстановке?! Ниже! А плечи подними!
– Она и на шагоходе одна из лучших, – добавил я, кивнув. – Скрытый потенциал.
– Учителя истории они такие.
Надо сказать, что Минин явно повеселел после похода к тёте Анфисе. Уж не знаю, что она и Горин с ним там сделали, но хромать парень почти перестал. Да и сейчас вон спрыгнул на землю и даже не поморщился.
Указав рукой на ногу товарища, я спросил:
– Как нога? Ты мне так и не рассказал.
Задрав штанину комбеза, Толик продемонстрировал мне ногу со свежим розовым шрамом под коленкой и двумя металлическими обручами чуть выше и ниже зажившего уже разреза.
– Что это?
Сморщив лоб, товарищ объяснил:
– Ну, это такое сложное устройство, стимулирующее нервные окончания… которые у меня повреждены. За счёт этого нога лучше двигается и не устаёт. Анфиса сказала, что, если бы мы были на Земле, то вообще всё исправили бы за час операции, а здесь только так. Но я доволен. Стало лучше. Не чувствую себя инвалидом.
– Отлично, я рад за тебя.
– Спасибо. Малахов, рот закрой и перестань ворон считать!
Весь остаток дня мы занимались с пилотами, а потом пошли посмотреть на тренировки снайперов Сластникова.
Почти две дюжины взрослых мужиков, была тут даже парочка бодрых дедушек, дисциплинировано, по команде, откалывали выстрелами куски от железобетонных блоков на старом кукурузном поле.
На занятиях присутствовал сам Седов.
– Вова, то, что они умеют стрелять, я и без тебя знаю, – бросил бинокль на самодельный стол командир гвардейцев. – Ты же вроде из егерей? Потом в особисты подался. Значит ветеран, и лучше меня знаешь, что любой обстрелянный пацан даст сто очков форы самому чемпионистому чемпиону мира по стрельбе. Мне же надо, чтобы они в любых условиях, при любой обстановке!
Сощурившись от солнца, от чего лицо Сластникова покрылось сеткой морщинок, не видимой в другое время, Сова смело взглянул на Седова.
– У меня неделя всего. Вряд ли я сделаю их них первоклассных снайперов.
Спрятав руки в карманы штанов и качнувшись с пятки на носок, Евгений Иваныч нахмурился и указал на нас с Мининым, замерших неподалёку.