Забытые герои войны - стр. 14
Девятый день войны – 30 июня: «Ранним утром Восточный форт полностью осматривался, было извлечено несколько русских раненых и лежащих перед ним мертвых немецких солдат. Было найдено достаточно боеприпасов. Отдельные непросматриваемые помещения были выжжены. На всем протяжении операции командование всегда могло пользоваться кроме радиосвязи также и проводной связью, которую образцово поддерживал 65-й батальон связи, вопреки многочисленным водным преградам и постоянному вражескому огню».
Далее немецкий генерал подводил итоги, констатируя, что с 22 по 29 июня крепость и город Брест заняты в результате тяжелых боев дивизии. Движение на восток по железной дороге и танковой дороге (так они назвали ту нашу дорожную сеть) стало не только возможным, но и надежно прикрытым. И второй итог: крупные силы двух русских дивизий (6-й и 42-й) уничтожены. Только пленными немцы насчитали: 101 офицера и 7122 солдата. Скрупулезно подсчитали они и трофеи:
«a) Оружие:
14 576 винтовок
1327 пулеметов
27 минометов
15 орудий 7,5-см
10 орудий 15-см
5 гаубиц 15-см
3 пехотных орудия
6 зенитных орудий
46 противотанковых орудий
18 прочих орудий
b) Лошади: 780 лошадей
c) Автомобили:
36 танков и гусеничных тракторов, примерно 1500 автомобилей, в большинстве случаев непригодных».
Потери 45-й пехотной дивизии, по ее собственным подсчетам, составили: убитыми и пропавшими без вести – 32 офицера и 421 солдат. Ранеными оказались: 31 офицер и 637 солдат. И все это оправдывалось с немецкой педантичностью, прежде всего сопротивлением противника: «Русские сражались в Брест-Литовске неимоверно выносливо и стойко, показали отличную солдатскую выучку и в большинстве своем проявили заслуживающую уважения готовность сражаться».
«До последней капли крови»
Итак, командир 45-й пехотной дивизии вермахта официально объявил об окончании боевых действий в Брестской крепости 8 июля 1941 года, указав дату 29 июня. Сам майор Гаврилов, по памяти, этот день опишет так: «Рано утром почти вплотную к Северным воротам подъехала немецкая машина с радиорупором. На русском языке нам был предъявлен ультиматум: или капитуляция, или авиация сметет крепость с лица земли… На размышление был дан один час.
На созванное в это время партийное собрание… явились не только коммунисты и комсомольцы, но и все, кто мог, из бойцов. Сообщение мое было кратким:
– Нам обещают, – сказал я, – сохранить жизнь. Перед нами выбор: жизнь в фашистском плену или смерть в бою. Капитулировать – значит изменить Родине. А мы давали присягу сражаться за нее до последней капли крови. Я, майор Гаврилов, коммунист и ваш командир, остаюсь здесь. Пусть свое слово скажут коммунисты…
Каземат, в котором проходило это необычное собрание, наполнился гулом голосов:
– Изменников и трусов среди нас нет!
– Будем драться до конца… <…>
Нам был дан лишь один час, а мы хорошо знали немецкую точность. Рядовой Макаров записывал в протокол фамилии, я, Касаткин и другие члены партии тут же давали рекомендации. В числе тех, кто стал коммунистом: командир роты Терехов, медсестра Абакумова и многие другие, отличившиеся в бою.
Ровно через час, убедившись, что защитники крепости не намерены поднимать белый флаг, фашисты начали новую ожесточенную бомбежку, которая длилась несколько часов. От разрывов крупнокалиберных бомб сотрясалась земля, раскалывались и рушились здания. И хотя наш гарнизон был укрыт в капитальных подземных помещениях, мы понесли большие потери. Едва кончилась бомбежка, как все, кто остался в живых, несмотря на ранения и контузии, вновь оказались на своих местах. Всюду, где было особенно тяжело, появлялись коммунисты, в том числе и те, которые только этим утром вступили в ряды партии.