Забытые-3: Хранители перемен - стр. 4
Она качнула головой. Глаза-солнышки разгорелись от возбуждения. Нет, заявила Вёртка однозначно, погибший знающий здесь был, причём совсем недавно. «Имя» впитало много пепла силы – остатков чар, но я их не ощущаю, потому что умею искать лишь пепел искрящих. И вообще не по зубам мне безлетные и их тонкое, скользкое как лёд, чаротворство. Попробовала бы поискать – лишь «соскользнула» бы, как с теми старостами из Заречного – любителями великих дел. В них я тоже не ощущала силу, «соскальзывая», едва начав поиски. А она, Вёртка, просто не проверила амулет-«имя». Ни нужды не было, ни подозрений... до сего момента.
Я тяжело села на ледяной камень и зажмурилась, понимая.
Вот почему меня так дёргало на это проклятое слово «вьюга». Вот что не успело рассказать воспоминание Ясена – тогда, в Сердце, когда Зим бездумно разрушил чары искрящего. Оно не успело назвать имя Забытого.
Вьюжен – это и есть Стужа. Забытый, который, если верить Зиму, проснулся больше пяти лет назад и долго таился среди знающих. И никто, ни одна сволочь, не понял, кто он такой.
«Скользкие» чары», – шепнула Вёртка.
Однако события в Ярмарочном принимают странный оборот. Зачем разбудили душу Светлы – понятно, чтобы Стужа набрался необходимых сил. Судя по воспоминаниям погибших, Забытым всё равно, что поглощать. Любую солнечную силу усвоят, а Стужа дико потратился, пробивая стену в Сердце и выплёскиваясь ранней зимой. Но в Ярмарочном, напротив, он ещё больше выложился из-за Зима – да так, что не смог удрать из темницы в прежнем теле. Зачем он поднимал стены снега? Что пытался начаровать, закрывая город? Почему не пришёл в дом старосты сам, чтобы забрать душу искры? Он же считался знающим, его бы всюду пропустили.
Ничего не понимаю...
А Зим каков? Как он там сказал?
«Дружили мы. Вернее... У нас же в общине не дружат. И никого не любят. Это не принято. Но бывает, что люди в чём-то сходятся. Притягиваются. Общаются».
Притягиваются, значит?
«И я его знал, Ось. Он в ту же зиму появился, когда и я. Мы неплохо общались».
И теперь я, кажется, понимаю, кто ты такой.
Доказательств, да, маловато – карта на коже, очевидно ведущая в логово Стужи, три куска силы безлетного вместо одного и домыслы... но всё равно жутко. И все твои, Зим, точные вопросы, и моментальное понимание, и верные догадки про ту же старую кровь, обязательное совпадение сезонов и Бурю... И даже непомерное любопытство касательно Забытых... Это память. Это отголоски памяти. В отличие от большинства вернувшихся, ты, Зим, память не потерял, нет. Тебя от неё отрезали. Но она осталась – там, за пеленой снега. И время от времени просачивается наружу и даёт о себе знать. А ещё, конечно, мертвецы, внезапно очнувшиеся от твоих простеньких чар. Сомневаюсь, что их пробудил бы обычный зимник. Теперь – сомневаюсь.
Как же хочется ошибиться...
Но Зим – или просто вернувшийся из удачных опытов, когда Шамиру ещё помогали искрящие, то есть невозможное ископаемое... Или осколок души Стужи в человечьем теле.
Вёртка тихо пискнула, напоминая. И меня догнало очередным озарением.
Безлетные дробятся на десятки осколков. И зверь Стужи, и дыхание, и память знает, что ещё, – это всё частички одного безлетного. Шамир отнял у безлетных способность к распаду... и Стужа не смог «собраться». Вместе с ним невольно пострадали и другие безлетные, но ослабить Забытого было важнее. А теперь способность вернулась.