Забытое сражение Огненной дуги - стр. 58

Для «доведения» призывников до определённых физических норм требовалось время и калорийное питание, а значит, уменьшалась программа военной подготовки, да и с продуктами ситуация было сложной. Кроме того, в период весенней паузы бойцы и командиры боевых частей широко привлекались для проведения масштабных фортификационных работ. Всё это в комплексе серьезно снижало уровень индивидуальной подготовки пополнения. «На казённом, канцелярском языке «доведение армии до нормального штата» звучит бесцветно и нейтрально, – писал М. Е. Катуков. – А сколько забот и хлопот оно скрывает! Долг командиров и штабов – всю эту массу людей подготовить – и как можно тщательнее – к тем самым драматическим часам и минутам, которые называются словом «бой».

Чем выше подготовка каждого бойца, тем меньше потерь, тем выше отдача на передовой линии. Бой ведь только со стороны кажется хаосом огня, грохота, дыма, крика, рёва моторов. На самом деле – это сплав ума, изобретательности, опыта, высокой организованности и искусства. Да, искусства выходить победителем! Трудного, утомительного, но всё же искусства»[88].

Я специально уделил столько внимания именно этому аспекту проблемы. В ряде изданий о Великой Отечественной войне отечественные авторы сложные и многогранные вопросы подготовки войск пытаются свести к примитивным схемам и пропагандистским штампам. Утверждается, например, что «не основательная индивидуальная подготовка бойца и необходимая огневая мощь соединения» помогали Красной Армии одолеть врага на Курской дуге, а то, что значительная часть её войск была пополнена местными жителями, которые за свою землю («малую Родину»), дрались как-то по-иному – более стойко и самоотверженно. Увы, документы свидетельствуют совсем об ином положении дел. В ходе летних боёв советские стрелковые соединения, хотя и существенно прибавили в стойкости и организованности (относительно 1941 и 1942 гг.), тем не менее были далеки от того, чтобы назвать их образцовыми. Это относится, в том числе, и к дивизиям 7 гв. А. Как мы увидим дальше, случаев бегства с поля боя целыми подразделениями, паники, оставления своих позиций без особых на то причин было достаточно много. Причём первыми бежали и сдавались в плен не москвичи и новосибирцы, куряне и воронежцы, а все слабо обученные и не подготовленные бойцы.

Большие проблемы были и с качеством подготовки командного состава тактического звена. Основная часть пополнения, шедшего в это время в стрелковые соединения до командиров полков включительно, имела слабые, а нередко просто поверхностные профессиональные знания и навыки по организации боя и управлению подразделениями. Причина – ошеломляющая убыль командного состава, в том числе и из-за уставов, которые не соответствовали реалиям боя. Эта проблема остро встала уже в 1942 г. (в начале Сталинградской битвы). Участник войны, артиллерист, известный белорусский прозаик В. Быков вспоминал: «… Когда до основания выбивали полки и батальоны, дивизию отводили в тыл на переформирование, а уцелевших командиров представляли к наградам – за непреклонность в выполнении приказа: была такая наградная формула… Война, однако, учила. Не прежняя, довоенная, военная наука, не военные академии, тем более краткосрочные и ускоренные курсы военных училищ, но единственно – личный боевой опыт, который клался в основу боевого мастерства командиров. Постепенно военные действия, особенно на низшем звене, стали обретать элемент разумности. Очень скоро оказалось, что боевые уставы, созданные на основе опыта Гражданской войны, мало соответствуют характеру войны новой, и в лучшем случае бесполезны, если не вредны, в буквальном своем применении.