Забытая вечность - стр. 7
Подобная жизнь текла по всей Империи, и не было ни дня, чтобы хотя бы на одной из границ не произошло нового инцидента. Но великая держава по-прежнему твердо стояла на ногах, и, казалось, ничто не способно поколебать ее могущество. Именно об этом думал Бел Мунар, нынешний Император, стоя на широком балконе своего дворца и устремив взгляд на пробуждающийся ото сна город. Вот уже двадцать с лишним лет он правил этим миром суровой и твердой рукой. Благодаря ему все оставалось на своих местах, и бесчисленные враги Эндуйи могли только мечтать о том, что когда-нибудь всесильный сосед рухнет и желанные земли окажутся в их власти. С другой стороны, Бел Мунар не делал ничего особенного. Он лишь следовал заветам предков и правилам, выработанным за столетия. То есть выполнял долг, не будучи при этом великим героем. Он не предотвратил великое нашествие гномов, как его прадед, не отбил вторжение вулдров, как его дед, и, наконец, не справился с великой паникой, когда тысячи чивусов в один день перелетели через Чурен и обрушились на людей, как его отец. Он просто правил и ждал, когда трон перейдет к его наследнику.
Бел Мунар был уже не молод. Почти пятьдесят лет жизни остались позади. А казалось, минули какие-то мгновенья с того момента, как он первый раз увидел шпили императорского дворца. Теперь же в прошлом уместились безумная и прекрасная любовь, последствием которой стали принц-наследник и красавица-дочка, трагическая смерть супруги десять лет назад и череда бесконечных серых дней, которые так или иначе приближали момент его смерти. И вот он стоял и думал, а много ли стоила эта минувшая жизнь, почти лишенная разноцветных красок и погруженная в вечный серый туман, который спускался над Торбергом каждую ночь. Что лично ему давало сохраненное величие Империи, когда позади остались безликие годы, а впереди уже маячила вечность?
Бел Мунар тяжело вздохнул и перевел взгляд на юго-запад, туда, где, окруженный мистическим нимбом красноватого света восходящего солнца, возвышался Паофен. Огромная пирамида с остроконечной вершиной, достигавшей самого неба, испокон веков считалась цитаделью самых мудрых и всесильных волшебников мира. Там, за ее стенами, была сосредоточена мощь и власть, на которую опирались императоры всех эпох. Вооруженные отряды могли справиться с полчищами врагов, но обыкновенные люди были бессильны в борьбе с силами, подчинившими себе магию. Сколько раз в таких ситуациях волшебники помогали императорам, и с каким трепетом смотрели простые смертные на этот оплот своей свободы и независимости. Порой Бел Мунар подумывал о том, что это не он, а властители Паофена правят миром. На самом же деле они были лишь его незримой тенью. Возможно, более могущественной, чем Император, но не настолько тщеславной, чтобы самой претендовать на трон. Сознание собственного величия значило для волшебников куда больше. А корона и императорский посох казались им не более чем атрибутами, детскими игрушками для людей, так остро нуждавшихся в повелителе.
Оставив на время Паофен в покое, Бел Мунар опустил голову и призадумался, глядя на дрожавшие по периметру балкона руфайи – большие оранжевые цветки, распустившиеся на вьющихся стеблях, которые оплели перила. Начинался новый день, а он снова не знал, чем заняться. Скукота императорской жизни доставала его даже во сне, но правитель не мог побороть ее, исчерпав весь набор забав, что давало привилегированное положение.