Забыть тебя (не)возможно - стр. 48
Это поистине упоительное зрелище! Круче только её отчаянные попытки убедить меня и, самое главное – себя, что ей противна моя близость.
– Я повторяю в последний раз, Уокер, отойди от меня или я буду кричать! – предсказуемо оставив мой вопрос без ответа, выпаливает Веро́ника.
И на сей раз я готов прислушаться к её отчаянной просьбе. Но отнюдь не из-за её возможных криков. Пусть кричит, сколько влезет. Её всё равно вряд ли кто услышит. Дело в том, что как бы меня не увлекало её сопротивление, теперь мне хочется его из неё искоренить.
И сделать это, пока она считает меня вторым Алексом, а я лишь продолжаю убеждать её в этом, не получится. Как ни крути. Поэтому, наверное, пришла пора завязывать с никому не нужными играми и просто стать с ней тем, кем я являюсь в действительности.
– Ладно, Веро́ника, я тебя услышал, – спокойно отвечаю я на её злобный выпад, но не спешу отходить сразу же. Слегка задев уголок губ, провожу пальцем по щеке, убираю прилипшую прядь волос за ухо и аккуратно, с осторожностью прохожусь рукой по всей длине её золотистого шёлка.
И всё то время, пока я наслаждаюсь мягкостью её волос, Веро́ника замирает без движения, перестаёт дышать и смотрит так, словно я – привидение, что намеревается ворваться в её тело и поглотить душу без остатка.
Первого мне уж очень сильно хочется, а насчёт второго… пока ещё не знаю. Со временем станет ясно. А пока…
– Да расслабься ты. Ничего я с тобой не сделаю. Можешь бежать, удерживать больше не стану, – с мягкой улыбкой успокоив девчонку, я неохотно отстраняюсь и, клянусь, слышу её тихий выдох, в котором не улавливаю ни капли облегчения.
Неужто разочаровалась, вредина? Хотелось подольше побухтеть на меня и поделать вид, будто я тебе не нравлюсь в той же мере, в какой ты нравишься мне? Ну… расстраиваться не стоит. У тебя обязательно ещё будет возможность поиграть в недотрогу. И очень скоро. Это я гарантирую.
Сейчас же я молчаливо отхожу в сторону, освобождая ей дорогу к выходу. Однако Веро́ника, явно не ожидая от меня столь легкого отступления, так и продолжает сверлить моё лицо, будто жаждет раскрыть непостижимую тайну, которую я от неё скрываю.
Но нет во мне никаких тайн. Я ничего не скрываю и уже сказал всё, что ей нужно было знать. Осталось лишь убедить мегерку, что каждое моё слово – правда.
– Долго стоять ещё будешь? Или ты мне ещё не всё сказала? – первым нарушаю тишину между нами, разом выводя её из ступора.
– Всё.
– Тогда топай отсюда, если, конечно, не хочешь помочь мне одеться, – опускаю руку к полотенцу и без колебаний срываю его с бёдер.
Мне стесняться нечего. А вот мегерка мигом прикрывает руками покрасневшее лицо и, ничего не видя, срывается с места.
Пробегает мимо меня, врезается плечом в один из шкафчиков и чуть не поскальзывается на мокром полу. Сдавленно ругается, бурчит что-то о том, что я придурок, каких ещё поискать, а затем как пуля вылетает из раздевалки.
А я остаюсь стоять один, абсолютно голый, с болезненным стояком, и ржу на всю комнату, точно идиот. Смеюсь и всё никак не могу вспомнить, когда в последний раз я так раскатисто смеялся. Искренне. А не потому, что надо было, лишь бы не поникнуть духом окончательно, пока я день за днём смотрел, как неумолимо увядает самый родной и близкий мне человек.