Заблуждения убеждений. Услышать зов души в мире, одержимом счастьем - стр. 5
Джеймс Холлис 2024 г.
Глава 1
Счастье. Найди то, что любишь, и позволь этому поглотить тебя
Наша задача в жизни – не в том, чтобы преуспеть, а в том, чтобы раз за разом терпеть неудачу с легким сердцем.
– Роберт Льюис Стивенсон
В стихотворении Джека Гилберта «Защитительная речь» рассказчик смотрит на мир, наполненный горем, насилием, голодом и одиночеством, – мир, в котором даже в самые мрачные часы есть передышка, всплески смеха, мгновения свободы человеческого духа[1]. Рассказчик говорит, что среди множества бед нам нужно осмелиться испытать радость, даже счастье, которое может вспыхнуть посреди «беспощадной топки мира». Гилберт завершает стихотворение призывом помнить те случайные светлые мгновения среди страданий, которые столь же реальны, столь же значимы, столь же определяющи на нашем пути, как и страдание. Даже в «беспощадной топке мира» есть место радости.
Эти строки написаны тем, кто понимает: если мы не ухватим этот момент передышки, утешения и обновления, он уже не повторится. Эта «жалкая щепотка глины, – как заметил шекспировский Ричард II, – что служит оболочкою костям»[2], действительно взята взаймы, и чем дольше мы живем, тем очевиднее становится, что наш кредитор хочет, чтобы мы вернули долг. На время этой краткосрочной ссуды, которую мы называем жизнью, нам велят быть счастливыми. Я, например, искренне старался достичь счастья и порой даже был охвачен им, но счастье не кажется мне настоящим смыслом или целью жизни. Поэтому мне приятно находиться в этом воображаемом пространстве вместе с вами и размышлять о неуловимом и мимолетном состоянии, которое мы называем «счастьем».
Как же эти две вещи могут быть истинны одновременно? Мы живем в «беспощадной топке мира», и в то же время нам велят быть счастливыми. Как сказала мне медсестра перед одной из недавних болезненных процедур: «Сейчас вспомните какой-нибудь счастливый момент». Я учтиво ответил: «Это и есть счастливый момент», – стараясь учитывать ее добрые намерения, я остался верен своему потрепанному, но реалистичному взгляду на мир. Мой ответ значил, что, испытывая боль, я при этом не забываю и о тех светлых часах, которые иногда дарит нам жизнь. И точно так же в моменты света я не забываю, что в это время кто-то где-то страдает.
Один из персонажей Сэмюэля Беккета, ожидая человека, который так и не приходит, замечает, что количество слез в мире остается неизменным: чтобы кто-то мог смеяться в одном месте, кто-то должен плакать в другом. Эта мысль может вас огорчить, но это чисто юнгианский вызов – удерживать напряжение противоположностей и признавать правду обеих сторон. Любая точка зрения, любая практика, которая защищает одну ценность за счет другой, в конечном итоге приводит к печальным последствиям.
Так что же это за вещь – счастье? Является ли счастье чем-то онтологическим? То есть существует ли оно само по себе в какой-то узнаваемой форме? Если у него есть какая-то онтическая форма, то можно ли назвать ее именем существительным? А если это существительное, то как оно выглядит? Прячется ли оно где-нибудь, например, в Южной Дакоте, и если мы достаточно сообразительны, сможем ли мы это выяснить и просто переехать туда? Мы, конечно, тратим немало времени, воображая, что счастье ждет нас в новом автомобиле, новом доме, новом партнере. Можно ли когда-нибудь найти беспроигрышный путь к счастью? И стоит ли вообще пытаться? Однажды писатель Гюстав Флобер пришел к следующему выводу: