Заблудшие - стр. 19
– А душа как же? – спросил Фрол.
– Тоже мне праведник нашёлся! О душе вспомнил. Дух шамана не должен на небеса попадать. Чего ему там делать? Шаманская душа в лесу обитает, в камне, в дереве, в стручках всяких. Бывает – шастает по горам, порядки, понимаешь, наводит. Видит где что не так – губит человека. Но это ещё что! Есть чёрные шаманы, так те после смерти му-шубунами становятся.
– Кем-кем?
– Му-шубунами. Эти – самые страшные. Так мне братские говорили. Они едят только взрослых, кочующих в лесах – таких, как мы с тобой, бродяг. У этого духа длинный красный клюв, как у птицы, только из железа. Подходит, значит, му-шубун в темноте к человеку, прошибает ему голову клювом, съедает мозг, потом за сердце и потроха берётся…
Тут Никита неосторожно повернулся, надломив сухую ветку. Мужики вскочили, как ошпаренные и с ужасом вытаращились в темноту.
– Пресвятая Богородица, избавь от смерти внезапной! – запричитал Лука.
Фрол схватился за топор с грубо отёсанным топорищем.
– Коли не леший, выходи на свет! – крикнул он.
– А коли леший? – отозвался из темноты Никита.
– Рога поотшибаем и сиди, не жалко, – чуть успокоившись, сказал Фрол. – Ну, чего замер, как рыба в туесу?
Мальчишка вышел к костру, представ перед мужиками. В своей изодранной одежде, с расцарапанными щеками он не очень отличался от этих бродяг.
– Ахти-мнёшеньки, какой анахай безрогий! – заметил Лука, присвистнув. – Наш вроде, живёхонький.
Фрол, не выпуская из руки топор, указал на бревно.
– Ну садись, погрейся. Давно уж поди в чапыжнике по-волчьи лежишь.
Никита поджался к огню и сунул озябшие ладони едва ли не в самое пекло. Мужики с интересом разглядывали его. В свете костра их красные рожи походили на деревянные, обмазанные жиром лики идолов.
– Рассказывай, кто таков, – велел Фрол. – Мы гостей в такой час не ждали.
– Заплутал я, мужички, – бойко начал врать Никита. – Утром как от охотничьей артельки отбился, так и мыкаюсь здесь.
– Далеко ли артелька твоя?
– Вверх по Эхе-Угунь пошла. А я изюбря раненного через перевал гнал. Спустился и заплутал тут на болотах, – Никита в сердцах опустил руку. – И зверя упустил, и сам чуть не сгинул.
– А сам откудаво?
– С долины. А в ущелье монашеской братии помогаю.
– Монашеской? – удивился Фрол.
– Мы на реке, там где источники целебные, православную пустынь возводим. По указу архиепископа Нила работу ведём. Он велел место обустроить, чтобы люди божьи молились в уединении и хвори лечили. Хорошее дело!
Фрол кивнул, делая вид, будто понимает, о чём речь.
– А вы, как видно, не местные?
– И мы заплутали, братя! – признался Фрол. – Тока не сегодня. Уж два месяца как по горам слоняемся. В чашу плохую попали, вот горе и помыкаем. Мурцовки хватили, аж до слёз! Пока решили здесь обосноваться – от знающего человека помощи ждать.
– Два месяца! – изумился Никита. – Ну так не мудрено дело. Здесь можно годами никого не встретить.
Лука всё время молчал, как-то воровато водил зенками. «Видно до сих пор опасается, что я леший», – подумал Никита. Что это его сегодня все за нечисть принимают? Рога что ли отросли?
– Сголодал, поди? – спросил Фрол. – Вон супа поешь. Анагдашный, правда, – утром ещё делали, но авось не запортился.
На огонь поставили обросший сажей котёл. Внутри что-то зашипело, забулькало. Потянуло тяжёлым запахом переваренного мяса.