Забег на невидимые дистанции. Том 2 - стр. 75

Ему нравились ее саркастичные, емкие комментарии, которые она вставляла повсеместно и настолько смело, что порой у Ларса временно исчезала возможность говорить, и все, что он мог делать в ответ, – это молчать и ухмыляться, собирая себя в кучу.

Нина позволяла себе быть дерзкой и острой на язык, потому что совершенно не боялась ни его, ни каких-либо последствий. Но стоит отдать ей должное, она никогда не унижала его при коллегах, особенно подчиненных, и при задержанных. У всего есть предел, и девчонка точно не стремилась пошатнуть его авторитет.

Нина знала о его заторах на работе, о зависших, тупиковых делах и даже личных переживаниях, об отношениях с родителями, коллегами и задержанными. Знала то, чего не знал о Ларсе больше никто. И он сам это позволил. За то время, что они знакомы, Нина как будто залезла ему под кожу и поселилась там постоянным фантомным ощущением.

Нет, ничего она не делала, это он сам взял шприц и ввел ее в свои вены. По собственной воле. И не надо вешать ответственность на девчонку, которую ты впервые увидел, когда ей едва стукнуло пятнадцать. Если что-то случится, спрос всегда будет с тебя, Клиффорд. Ты мужчина, ты старше, ты, мать твою, офицер полиции.

Нина блуждала по его крови, как инфекция, это было безвозвратно и бесповоротно. Осознание этого факта приносило горько-сладкую истому, ведь Лоуренс знал, что не умеет любить, что им с Ниной не стоит и нельзя быть вместе, что у них ничего не получится, кроме как испортить друг другу нервную систему или жизнь.

Они слишком разные. Слишком. Таким людям не положено общее будущее.

И при этом его неисправимо к ней влекло, он ничего не мог с этим поделать, словно героиновый наркоман, он искал ее, он скучал по ней даже неосознанно (когда мозг не понимал, но тело ныло от ее отсутствия), он обожал играть с нею во что угодно и совсем иначе себя чувствовал, если она находилась в участке. Работалось по-другому. Дышалось. Думалось.

Его ничуть не волновало, что Нина не проявляет к нему ответного интереса. Она мягко пресекала либо игнорировала попытки флирта, которые начались сразу после наступления семнадцати (Ларс готовил почву к совершеннолетию), пока он не оставил их вовсе, напомнив себе, что она, во‑первых, его подопечная, во‑вторых, он может лишиться работы, в‑третьих, она все еще ребенок.

Хотя в глубине души ничто из этого не могло бы его остановить.

Ничто из этого не являлось убедительной причиной изничтожить чувство, которое в нем разрасталось, когда он наблюдал за Ниной и слушал ее голос… Да, она не планировала с ним отношений, это очевидно. И она была в этом просто молодец, совсем не то, что он. Благо ему хватало мозгов не распускать руки, хотя порой очень хотелось, ведь в присутствии Нины проявлялась его истинная сущность.

Догадывалась ли она? Вероятно, в отдельные моменты – да. Но все остальное время он вел себя примерно и, должно быть, это помогало ей забыть наклюнувшиеся догадки, переубедить себя. Это тоже была своего рода игра, которую он вел с нею. Называлась «угадай, кто я, если 99 % времени я веду себя как обычный человек».

Непонятно, кто выигрывал, но, наверное, как всегда, Нина.

Иногда Клиффорду казалось, если бы он по-настоящему захотел взаимности, это стоило бы ему совсем небольших усилий: немного надавить, немного постараться, активировать навыки обольщения, и все – штурм будет недолгим. Но Ларс этого не делал, одергивая себя, чтобы не прослыть самоуверенным идиотом в ее глазах. И чтобы не наткнуться на острый край своих просчетов. То, что срабатывает на сотне других девушек, на Нине обязательно даст сбой.