Забавы ради... - стр. 30

Нежные руки скользят по широким плечам, изучая, узнавая, запоминая, а пальцы зарываются в короткие волоски на затылке, сжимая и поглаживая.

Касания губ стали глубже, откровеннее, а Забава оказалась на коленях Соколова, и, что удивительно, не стремилась покинуть своего места. Широкая ладонь скользила по спине и плечам, не позволяя себе спуститься к бедрам. И, окончательно осмелев, Забава Потаповна уселась удобнее, лицом к лицу, вскарабкавшись на колени к Полику, словно взяла его в свой плен. А парень только смог выдохнуть на ухо жарко и хрипло: «Мой Василек», — и вновь прижался ртом к чуть припухшим губам, уже терзая их и срывая ответные стоны.

— Ну что вы, не отвлекайтесь, — раздался голос отца на всю гостиную. — Я водички попью и исчезну.

Поликарп застыл, мысленно окрестив не самыми лестными эпитетами мужчину, и сдвинул смущенную Забаву с колен к себе под бок. Девушка прятала лицо в ладошках, а Соколов посмотрел на Потапа Михайловича.

Мужчина стоял в одних шортах, сложив руки на груди, и в его взгляде не было и намека на то, что он уйдет, попив воды, как и обещал минуту назад.

— Покурим? — хмыкнул Поликарпов.

— Покурим, — кивнул Соколов.

— Папа! — вздохнула Забава. — Мне уже не семнадцать.

— Папа помнит, — подмигнул Потап Михайлович и направился в сторону открытых, ведущих в сад, дверей.

— Курение опасно для здоровья, — еще раз вздохнула Забава, наблюдая, как Соколов вынимает пачку сигарет из кармана куртки.

— Не буду затягиваться, — пообещал Поликарп, подмигнув. Погладив румяную щеку девчонки и оставив легкий поцелуй на макушке, Соколов скрылся вслед за отцом. А сама Забава тихо рассмеялась, накрыв лицо ладонями. Вот это поворот! И что теперь делать?

***

Потап Поликарпов был крупным мужчиной, чуть ниже Соколова, но чуть шире парня в плечах. В чертах лица мужчины угадывалось сходство с Забавой. А вот младшенькая Поликарпова была точной копией матери. У Потапа Михайловича были такие же темно-синие глаза, как и у зазнобы Соколова. Но если во взгляде девушки плескалась гамма чувств, от насмешки в день знакомства, до нежности во время поцелуя пару минут назад, то взгляд отца Забавы был изучающим, сканирующим, словно смотрел в самое нутро и видел собеседника насквозь.

— Значит, в конторе служишь? — Потап Михайлович выпустил облачко белого дыма, глядя на прикуривающего сигарету парня.

— Уже нет, — ответил Поликарп. — Отец там, полковник. А я не прижился.

— А чего так? Конфликтный? — уголки рта мужчины поползли вверх.

— Идейный, — поправил Соколов. — И на вольных хлебах доход больше.

Поликарпов замолчал, докурил сигарету, выбросил окурок в урну.

— Дам миллион — свалишь с горизонта? — вдруг спросил Поликарпов.

От неожиданного вопроса Соколов поперхнулся дымом, а прокашлявшись, посмотрел на мужчину.

— Дам два и сделаю вид, что вопроса не было, — ответил парень, выбрасывая недокуренную сигарету.

— Богатенький ментовской сынок? — хмыкнул Поликарпов.

— Не бедствую, — пожал плечом Полик. — Потап Михайлович, понимаю, что вы видите меня в первый раз в жизни, еще и при таких обстоятельствах. Но я встречаюсь с вашей дочерью, и отказываться от нее не собираюсь.

— О, как, — хмыкнул мужчина. — Значит, не откажешься?

— Значит, нет. — Поликарп смотрел на растущие вдоль забора кусты сирени, подсвеченные фонарями в опускающихся сумерках.