За жизнь… Сборник рассказов. Издание третье (переработанное и дополненное) - стр. 2
Борзов прошел в туалет. Он открыл кран холодной воды, который только фыркал жёлтой водой, пока не сойдет весь воздух, потом что вода подавалась только по два часа утром и вечером из-за жесткой экономии.
Подождав, пока вода приобретет нормальный цвет, Борзов вымылся под душем, побрился и набрал ведро, чтобы ополоснуться днем.
Надев свежий летний костюм, он спустился в кают-компанию.
Кэптин Брэдли уже курил свою ароматную сигарету.
– Доброе утро, мастер, – приветствовал Борзов капитана.
– О! Чиф. Рад тебя видеть, – в ответ услышал Борзов стандартный ответ, – Как ты себя чувствуешь? Как прошла ночь?
Борзову только и оставалось ответить:
– Прекрасно. Смотри, какая сегодня отличная погода, – он показал на иллюминаторы кают-компании.
– Да, – ответил капитан, – Я уже был на мостике. Мы выбрали хороший путь. Погода благоприятствует нам.
Капитан пришел на судно только месяц назад, но своей обходительностью и вежливостью, он покорил Борзова. Это был настоящий бритишь. Он всегда был вежлив, обходителен, подчеркнуто уважителен к собеседнику. Ему было немного за семьдесят, но выглядел он бодро и был всегда в движении.
Его интересной особенностью было то, что с утра он выкуривал несколько сигарет, много говорил, а потом замолкал на несколько часов.
Чуть позже Борзов понял причину его молчания. У капитана во рту всегда был глоток пива. Если он его проглатывал, то спускался с мостика к себе в каюту, набирал в рот новый глоток пива и так ходил еще полчаса. Поэтому после завтрака он всегда молчал и только наблюдал за действиями своих помощников.
Это было полное отличие его от предыдущего филиппинского капитана, который в рейсе просыпался в десять утра и звал к себе на доклад старпома и старшего механика. А потом до обеда бегал по мостику, создавая видимость работы. Он чувствовал себя царьком на судне.
В отличие от него, Каптин Брэдли был всегда вежлив, настойчив в своих указаниях и всегда уважителен с подчиненными. Обстановка на судне изменилась. Нервозность прекратилась.
Это в первое время Борзову было трудно с этим филиппинским царьком.
Хотя он прекрасно читал и переводил с английского, но разговорный язык у Борзова не получался. Как только надо было что-то произнести, то тут у него наступали муки в произношении и выражении мыслей и чувств.
В один из таких утренних докладов «царьку», тот беспричинно начал кричать на Борзова.
Из-за ограниченного количества слов, Борзов не мог ответить «царьку» на его претензии. Но тут, что-то переключилось в нем. Он, в бешенстве от своего бессилия, ухватился за спинку бамбукового стула, стоявшего перед капитанским столом, и переломил ее пополам. Держа в руках обломки спинки стула, он подошел к этому недоноску, ростом чуть больше ста шестидесяти сантиметров, потряс ими перед желтой мордой «царька», и с хрипом произнес:
– Больше никогда на меня не кричи.
От неожиданности «царек» только лупал глазами, а Борзов бросил обломки стула к его ногам и вышел из каюты.
Больше, после этого инцидента, «царек» никогда не орал на Борзова. А если была необходимость в передаче приказов, то он передавал их через начальника рации, преданного своего слугу. И, даже вплоть до своего списания, он никогда не повышал голос на Борзова. Это случилось четыре месяца назад.
А сейчас все было по-другому.