За сокровищами реки Тунгуски - стр. 26

Ходим целой комиссией. Я и Букин и представители власти.

Найден наган, оброненный внизу. Наверху, у площадки, зеркало, разнесенное на куски моей пулей.

Из кремневого пистолета не хитро промахнуться!..

– Загрыз-таки одну… – указывает член комиссии на лежащую статую.

Правая рука отъедена у нее кузнечными клещами.

– Это что? – изумляется Букин.

В снежно-белом отколе гипса из предплечья у статуи выставился жестяной цилиндр.

Я вытягиваю трубку, похожую на пенал. В ней пергаментный сверток.

Букин хватает у меня из рук, развертывает и цепенеет в сияющем торжестве.

Нет для него ни истории прошедшей ночи, ни всего того, что смяло и на другие рельсы бросало его старческую, негибкую жизнь. Он – воскрес!

Он победно вздымает сверток и кричит:

– Господа, ассирийская рукопись найдена! Недаром преступник искал ее в статуях. Помните, – обращается он ко мне, – там, в бумаге, было указано «в правой»? Теперь мы, как люди науки, можем точно добавить – в правой руке!

На пристани было жарко, пахло водой, канатом и свежей краской.

Низкобортный винтовой пароход стоял у берега, и по доскам его сходен беспрерывно вперед и назад ходили люди.

Двое мальчуганов, четырнадцатилетний Петя и старший приятель его, Николай, часа два уже наблюдали за сутолокой погрузки.

У обоих была одна заботившая их мысль – как бы попасть на борт парохода, отправлявшегося на далекий север, в Карскую экспедицию.

Оба знали, что это трудно и для них почти невозможно, и все же решили испытать все средства, чтобы уехать.

Им очень хотелось посмотреть те далекие страны, о которых они читали в книжках, о которых так заманчиво и интересно рассказывал учитель в сельской школе.

Оба они с отцами много уже побродили по тайге, испытавши опасности и приключения. И поэтому особенно манил их далекий путь на таинственный север.

Пароход стоял неподвижно и курился тонкой струйкой пара, вившейся из его копченой трубы.

Наконец Николай решился. Подойдя, сунулся было к сходням, но его сейчас же отстранили грузчики, торопившиеся погрузить разнообразную поклажу.

Тогда он обратился к дежурившему матросу:

– Где командир парохода?

Матрос молча указал на стоявшего около ящиков толстого человека в форменной фуражке. Командир только что побранился из-за какого-то непорядка и был сердит.

Не вовремя сунулся к нему Николай со своею просьбой.

– Взять вас на борт? Никак не могу! Что, у меня пароход или детский сад? Проваливай и не путайся!

Приходилось выдумывать что-то другое!

Оба мальчика вышли из сутолоки погрузки и обратили внимание на баржу, стоявшую за пароходом.

Ее черные, смоленые бока, словно стены, выдвигались из воды, и струи течения, журча, разбивались о массивную раму баржевого руля.

Там тоже было движение. По палубе тащили брезент, накрывали им штабели досок. Значит, и здесь готовились к отправке.

На барже не стояли караулившие вход матросы, но зато и сама она стояла поодаль, не соединенная с берегом трапом.

Свисток вдруг протяжно заревел.

Тогда Петюха, уныло присевший было на ящик, побледнел и вскочил.

– Уйдет, сейчас уйдет! – толкал он Николая. – А мы останемся… Да чего же сидишь ты!

– Это первый еще свисток, – успокоил Коля, – а ты лучше погляди, чем привязана вон та лодка!

Петя понял товарища на полуслове. Не спеша подошел к болтавшейся на причале лодке, поглядел на привязку – эге, не цепь, а простая веревка… И попросту залез в лодчонку!